О. Николай Никишин: «Первые святыни пришли во Францию своими ногами. Журнала "россия в красках"

18 мая в библиотеке им. В. Маяковского прошла встреча со священником Николаем Никишиным из Парижа, который рассказал о православных святынях Франции.

Послушать о. Николая пришли не только завсегдатаи Клуба любителей православной книги, но его многочисленные знакомые, духовные чада и даже подросшие крестники, ведь он два года не был в родном Сарове. Людям была интересна как тема встречи, так и личность о. Николая, которого в городе любят как человека жизнерадостного, общительного, пытливого ума и замечательного рассказчика. Сорок лет своей жизни он прожил во Франции и стал свидетелем исторического явления — открытия величайших святынь неразделенной Церкви и нынешнего массового православного паломничества из России к этим святыням.

От о. Николая мы еще в 1997 году впервые узнали о св. мощах равноап. царицы Елены в центре Парижа и терновом венце Спасителя в соборе Парижской Богоматери. Каждая встреча с о. Николаем — это узнавание о все новых и новых святынях. Он всегда с радостью говорит об этом, свидетельствуя о действии Промысла Божия в нашем мире. Теперь увлечение священника стало его церковным послушанием, он возглавляет Паломнический центр Корсунской епархии, организует поездки к святыням и возможность православного богослужения возле них.

Участники встречи узнали о таких святынях Франции, как: терновый венец Иисуса Христа и часть древа Креста Господня, глава матери Пресвятой Богородицы св. прав. Анны и лицевая часть честной главы Иоанна Предтечи, нешвенный хитон Христа в Аржантёе и часть ризы Богородицы в Шартре, мощи первого епископа Парижа — ученика апостола Павла свт. Дионисия Ареопагита, св. мощи мытаря Закхея и евангельской кровоточивой, равноапостольных Марии Магдалины и царицы Елены, прп. Антония Великого, мучениц Веры, Надежды, Любови и матери их Софии, палец свт. Николая Чудотворца и другие святыни. «Братья и сестры! Русь была крещена только в X веке, а Франция — в апостольские времена. Поэтому первые святыни пришли в нее своими ногами» , — отметил о. Николай.

Обычный русский православный человек воспринимает Запад, как безбожную прогнившую цивилизацию, породившую идеи общества потребления, феминизма, однополых браков, ювенальной юстиции и пр. Возникает вопрос: «Почему же у них столько святынь? За что такая милость Божия?» «А, может быть, святыни не настоящие?» — теряется в догадках слушатель.

Священник уверен, что святыни — самые настоящие. Он рассказал истории некоторых из них. Об этом можно писать серию исторических романов. Святыни отнимают по праву победителя, крадут и дарят, теряют и находят. Наконец, о них просто забывают — точно так же, как современные люди забывают о Боге. И вдруг святыни возвращаются. Они становятся известны, возле них начинают молиться, и преображается все вокруг. О. Николай по своей мирской профессии — математик, так что с логикой у него все в порядке. Однако наряду с архивными документами, данными археологических и естественнонаучных исследований он использует такое понятие, как «духовные аргументы». Не все записано в летописях, а духовные аргументы — они налицо.

Почему в маленьком Амьене возник огромный и великолепный готический собор? Это можно объяснить только в том случае, если хранящаяся там часть главы Иоанна Предтечи — подлинная реликвия. Молясь перед ней, люди получали исцеление и разрешение своих проблем. В знак благодарности потекли ручейки пожертвований, которые слились в мощный поток, так и возник шедевр средневековой архитектуры. В Первую мировую войну возле Амьена состоялась битва на р. Сомме, в ходе которой потери обеих сторон были полтора миллиона человек, артиллерия уничтожила все вокруг, а собор не пострадал!

Что нам надо как «православным потребителям»? Чтобы мощи действительно были мощными, замечает священник. Но духовные реалии часто не замечают. о. Николай: «Об этом вы не прочитаете в путеводителе и не услышите на экскурсии. В Шартрском соборе вам расскажут только про витражи, а если вы спросите гида про ризу Божией Матери, он лишь досадливо отмахнется, хотя эта красота возникла благодаря наличию святыни в соборе. Точно так же и в Третьяковке — будут говорить про искусство, но не про чудотворную Владимирскую икону Божией Матери».

Слушатели узнали неизвестные страницы истории Франции, которая до XI века вообще была православной ст раной. До эпохи просвещения ее жители поклонялись святыням, шли к ним пешком, крестным ходом. Почему же мы об этом не знаем? Потому что русские начали общаться с французами в XIX веке, когда их элита уже перестала быть верующей. Мы сейчас отмечаем столетие революции в России, а во Франции кровавая революция произошла 200 лет назад. Тогда оскверняли и сжигали святыни и, по словам о. Николая, Франция до сих пор от этого не оправилась.

О. Николай : «В советские времена в Дивееве матушка Маргарита была хранительницей святынь и памяти о Дивеевском монастыре и прп. Серафиме. Она принимала людей, которые знали, куда приехали. Точно так же есть хранители святынь и во Франции. Русские паломники своей горячей ревностью дают святыням новую жизнь. А их хранители становятся нашими союзниками и проводниками, все больше отделяясь от деградирующего общества. Первая волна русской эмиграции «не заметила» православных святынь Франции, это — Божий дар нынешнему поколению русских людей… Поймите, мы видим Францию в неестественном свете, это результат 200-летнего безбожия. Но в последние 20 лет там появился новый духовный ресурс, и в этом — явное действие Промысла Божия...»

В заключение своего рассказа о. Николай призвал саровчан приезжать во Францию. Не для того, чтобы увидеть Лувр, а чтобы получить духовное подкрепление у православных святынь.

Встреча с иереем Николаем Никишиным произошла на Серафимовских торжествах в Дивеево. Оказалось, что батюшка приехал не только для участия в празднике, но также по просьбам православных французов разрабатывает новый паломнический маршрут Париж - Дивеево.

Напомним, что о. Николай с 1977 года живет во Франции, при этом продолжая поддерживать тесную связь с родным Саровом, участвуя в его культурной и православной жизни. О. Николай является клириком кафедрального храма Трех Святителей в Париже и, одновременно, руководителем Паломнического центра Корсунской епархии Русской Православной Церкви Московского Патриархата (о деятельности Паломнического центра можно узнать на сайте сайт). На Западе есть много величайших христианских святынь, и возглавляемые о. Николаем группы до двухсот человек совершают паломнические поездки к ним. В Дивееве о. Николая сопровождала его заместитель, Инна Бочарова. Он взаимодействует со священниками принимающей стороны, оговаривает условия поклонения, а Инна решает вопросы, связанные с размещением и жизнеобеспечением паломников.

Мы поговорили с о. Николаем о том, как удивительным образом «работают» христианские святыни, о взаимодействии православных с католиками и о новом витке популярности прп. Серафима после перевода романа П. Тужилкина «Пламенный» на французский язык…

Святыни собирают русских за рубежом

– Отец Николай, как вы совмещаете организацию паломнических поездок и окормление православных во Франции?

– Эти служения даже с пастырской точки зрения дополняют друг друга. В самом Париже есть около двадцати православных приходов, которые становятся центрами притяжения и консолидации как наших соотечественников, так и православных французов. Поэтому в Париже решать свои личные и социальные проблемы православным легче. А в провинции, где не было естественных центров эмиграции, эти люди разрознены. Как показала жизнь, сейчас русским очень трудно объединяться. И кроме православия нет другой платформы, на которой возможно такое объединение.

После революции Франция приняла сотни тысяч русских. И сейчас для большинства их потомков за три поколения русский язык и культура уже отошли на второй план. Если же говорить о провинции, то там просто нет русской среды, нет русских женихов и невест. Вновь прибывшие - это девушки, которые соединили свои судьбы с французами, иногда очень искусственно, с помощью интернета. Это мужчины, которые решились податься на заработки не просто в соседний город, а «на страну далече». Иногда эмиграция это - выход из какой-то драматичной ситуации. И тогда удивительным образом, Промыслом Божьим святыни, которые рассеяны по всей территории Франции, становятся единственными центрами духовной и культурной жизни, центрами собирания русских.

– Батюшка, известно, что вы основали уже восемь православных приходов в провинции: в Марселе, Аррасе, Гренобле, два прихода в Страсбурге, в Нанси, в Сен-Николя-де-Пор, общину у мощей св. царицы Елены - почти половину всех приходов РПЦ МП во Франции. Что общего у этих приходов?

– Все они образовались возле святынь и на площади католических церквей, которую нам предоставили безвозмездно. Дело в том, что после войны фактически прекратили свое существование все общественные и культурные ассоциации, организованные первой волной русских эмигрантов. Утрачены здания и помещения, которые они имели. Поэтому приходится начинать все сначала.

- Кто ваши прихожане?

Основу нашего прихода храма Трех Святителей составляет экономическая эмиграция последних лет. И что особенно радостно, в Париже 10-15 % прихожан - русские студенты и аспиранты, которые учатся во Франции, благодатные плоды Перестройки.

Наш Паломнический центр базируется в Париже при кафедральном соборе Трех Святителей, т. к. два других прихода Московской Патриархии имеют более узкое направление работы и не ставят целью окормление верующих на всей территории Франции. Например, приход во имя иконы Божией Матери «Всех Скорбящих Радосте» и прп. Женевьевы еще в 1930-е годы начал совершать богослужения только на французском языке. Они проделали огромную работу по переводу всего богослужебного цикла.

- Почему французы приходят к православию?

Православные - в отличие от католиков - не ищут, кого бы просветить и поглотить, но стараются светить миру и принимают тех, кто приходит сам. Католическая Церковь сейчас переживает очень глубокий кризис, являясь жертвой своих догматических тупиков. И люди, встречаясь с православием, начинают их сравнивать, задают много вопросов.

Например, один из тупиков следующий. Мы знаем, что Франция считается родиной «свободной любви». Там те, кто живут в т. н. «гражданском» браке, не расписываясь, могут спокойно причащаться. Но если человек обвенчался и затем развелся, тем самым он себя автоматически исключил из Католической Церкви. А поскольку разводов и повторных браков миллионы, то огромное количество французов не может причащаться до смерти второго супруга. Католическая Церковь в чем-то стоит на своем, невзирая на духовное состояние паствы, а в чем-то делает недопустимые уступки, действуя непоследовательно.

При этом гражданское общество опускает все мыслимые нравственные планки. Сейчас во Франции вообще не говорят о ценности Отечества - земли отцов, где твои корни. Такой проблематики больше не существует. Экзюпери во Франции не актуален, его поэтический и символический язык уже не понятен. У западного человека оказались затронуты такие глубинные архетипы, как отец и мать. Все, что написано о матери и отце, упраздняется. Останется ли при этом человек человеком?

Свято место пусто не бывает

– Отец Николай, паломничество к каким святыням востребовано более всего?

– Это, конечно, Терновый венец Спасителя в Соборе Парижской Богоматери, где присутствие русских паломников стало привычной реальностью. Покров Божией Матери в Шартре и глава Иоанна Предтечи в Амьене. Туда православные уже сами начали ездить. А в долине р. Луары. Это - другой Пояс Божией Матери, но обладающий теми же благодатными свойствами, что и Ее Пояс на Афоне. Он помогает женщинам при бесплодии и других заболеваниях этой сферы, при проблемах с детьми. Француженки приходили поклониться в Лош в течение веков. А после Первой мировой войны, в которой Франция понесла очень большие потери, произошел спад народной религиозности и эта святыня оказалась в забвении.

– Во время паломничества вы совершаете Божественную литургию в католических храмах перед хранящимися там святынями. Как такое возможно? Почему католики разрешают богослужения на их территории?

– Для святынь, вывезенных крестоносцами из Византии, в Средние века были построены красивые вместительные соборы. Сейчас - вследствие постепенной дехристинизации Запада и Франции в том числе - они опустели. Ясно, что необитаемое место разрушается. Поэтому когда мы обращаемся к католикам с просьбой поклониться, отслужить молебен (а теперь мы даже дерзаем прямо говорить, что литургию), то в 90 % случаев нам идут навстречу. А сейчас наступил новый этап, когда богослужения становятся регулярными.

Этот этап открыла св. равноап. царица Елена, возле мощей которой в 2003 году мы впервые получили разрешение регулярно совершать литургию. С 2005 года возносим Бескровную Жертву перед десницей свт. Николая Чудотворца во втором по значимости центре поклонения этому святому - в местечке Сен-Николя-де-Пор, в 15-ти км от столицы Лотарингии г. Нанси. А недавно нам предложили рядом с собором снять квартиру для нужд Паломнического центра, где можно будет открыть приемную, остановиться на ночлег. Святитель Николай подарил нам это помещение, и я радусь, как некогда праотец Авраам, когда приобрел на Святой земле место для гробницы Сарры.

Мы совершаем литургию перед Ризой Господней, который покоится в местечке Аржантей в пригороде Парижа. И в последний раз по моей просьбе католики разрешили православным паломникам устроить после богослужения братскую трапезу в приходском доме. Они открыли трапезную человек на двести и оставили нас там, а сами ушли. Это - какой-то новый этап взаимоотношений с французскими христианами.

– А если бы с подобными просьбами пришли мусульмане, неужели бы их тоже пустили?

– Конечно, нет. Да они бы и не пришли с просьбой. Мусульмане могут захотеть взять или купить пустующую церковь, если она выставлена на продажу (и такие предложения уже есть). Католики прямо говорят православным: «Просите разрешение постоянно совершать богослужения. Потому что нас одолевают мусульмане, которые утверждают, что католические храмы пустуют, а у них – многие тысычи верующих». И это - чистая правда.

Французы просят привезти сухарики от батюшки Серафима

– Отец Николай, как во Франции приняли художественную книгу о прп. Серафиме?

– Тираж французского издания романа Павла Тужилкина «Пламенный» вдвое превзошел издание на русском языке и составил 4 тыс. экземпляров. Это - единственная книга саровского автора, переведенная на французский язык. Причем, директор такого солидного издательства, как ИМКА-Пресс, Никита Струве отметил хорошее качество перевода. Верующие с удовольствием раскупают и читают ее.

Французы уже знали о прп. Серафиме из традиционных источников: переложений жития Преподобного Зандер и Горяиновой, из новых французских переводов и широко известной беседы старца с Мотовиловым. А сейчас они познакомились с романом «Пламенный».

Надо сказать, что в русской церковной среде эта книжка встретила сдержанный прием, показалась слишком вольным пересказом Жития святого. А в среде еще невоцерковленной русской интеллигенции наоборот, после ее прочтения лучше представили себе прп. Серафима и его подвиги. Чтобы дать читателю возможность прикоснуться к сверхестественному, автор использовал сравнения, символы и примеры из окружающего нас мира. Я считаю, что Павел Владимирович проявил гражданское мужество, когда взялся за такую серьезную тему - изложить житие прп. Серафима глазами современника, чтобы приблизить его к нецерковным людям.

Поясню свою мысль. Например, я недавно беседовал с мужчиной, который уже пять лет ходит в церковь, но еще не прочел Новый Завет, а про святоотеческую литературу даже и не слыхал. Что будет, если он откроет труды святителей Игнатия Брянчанинова и Феофана Затворника, которые опираются на этот пласт духовной культуры? Он ничего не поймет. Тем более вышесказанное относится к французам, не знакомым с русской историей. И эти авторы поэтому почти не переведены на европейские языки,. А в беседе прп. Серафима с Мотовиловым сравнения просты и понятны, поэтому ее читают. То же самое произошло и с романом «Пламенный».

Книгу Тужилкина переводила моя знакомая, француженка Катрин Бремо. Катрин - примерная католичка, при этом она филолог-русист,защитила диссертацию в Нижегородском университете, бывала в Дивееве, увлечена Россией (на Западе есть немало таких людей). Я ей дал почитать роман «Пламенный», и ей понравилась живая манера изложения. Она сделала перевод за год, а через несколько недель мы уже нашли издателя.

– Каким вы видите будущее Паломнического центра?

– Бывшие католики-французы, которые перешли в православие, все больше просят меня показать им Россию. Их еще не так много, но это - самая активная часть прихожан. Они служат Церкви всем, что у них есть: талантами, личным временем, материальными средствами. Часто их нелегкий выбор сопряжен с внутрисемейными конфликтами, особенно со старшим поколением, которое вопринимает такой шаг, как предательство веры отцов.

Православным французам сложнее поклоняться своим святыням, т. к. это сопряжено с контактами с католической средой. Доходит до смешного. Гид проводит экскурсию, например, в Шартрском соборе, взахлеб рассказывает об уникальных средневековых витражах, а спроси его о Плате Божией Матери, что это такое, он досадливо отмахнется…

Когда я сказал, что буду набирать группу для поездки в Дивеево, меня без конца теребят не русские, а именно французы. Они почитают Преподобного и хотят прикоснуться к этой земле. Я бываю в Дивееве и привожу для них современные книги и фотографии. В них французы видят то, чего в Европе совсем нет. Что говорить, если в Дивееве была потрясена даже моя помощница Инна (она из Донецка, во Франции живет 15 лет), увидев в Дивеевском монастыре три огромных собора, один красивее другого, тысячи паломников и, зная что 30 лет назад здесь была духовная пустыня.

К сожалению, в Дивееве нет экскурсоводов, говорящих по-французски. А в Сарове есть такие люди. Поэтому было бы замечательным более тесное взаимодействие Сарова и Дивеева.

– Отец Николай, поясните, что именно привлекает верующих французов в Дивеево?

– Духовное возрождение, которое по пророчествам должно начаться в России, ощущается в Дивееве в полной мере. Мы наблюдаем строительный спринт, за два года возвели громадный Благовещенский собор, украшенный мозаикой. Во Франции такие темпы храмового зодчества были только в Средние века. Святую часовню для того, чтобы в ней достойно разместить Терновый венец Христа, строили пять лет. Это - примерно треть готического собора Парижской Богоматери. А собор Парижской Богоматери около нее строили сто лет.

В наши дни если и возводят католические церкви, то это простейшие железобетонные конструкции с примитивным внутренним убранством. Невзрачны в Европе и облачения священства, которые становятся в России все более изысканными. Где использовать красоту, как не при богослужении, которое есть общее дело, в отличие от нашей частной жизни!

А сколько здесь народу! В алтаре служат священники из разных стран. Во Франции всего три-четыре места, куда съезжаются паломники, а в России - множество. Кроме того, в Европе нет такого благочестия. Когда в соборе Парижской Богоматери служат мессу, вокруг молящихся продолжают сновать экскурсии, проталкиваться любопытные. А здесь во время евхаристического канона двери закрываются, все стоят и молятся.

Крестный ход Саров-Дивеево-Саров как социологический феномен становится все более репрезентативным. В первые годы три четверти его участников были из Сарова и четверть - из округи. А теперь там люди из разных уголков России, ближнего и дальнего зарубежья, есть представители элиты, военные, все больше становится мужчин.

И французы хотят соучаствовать в этом возрождении веры, о котором они знают и которое чувствуют по многим признакам. Если раньше русская элита увлекалась Западом и ездила туда набираться ума-разума, то теперь французы мечтают глубже познакомиться с православием, прикоснуться к России.

Инна:

Хочу сказать, что французы попросили меня привезти им из Дивеева освященные сухарики от батюшки Серафима. И еще. Теперь я поняла, почему о. Николай рвется в Россию. В Европе русский человек чувствует опустошение.

– Отец Николай, а как же Терновый венец Спасителя, Покров и Пояс Божией Матери, мощи Иоанна Предтечи, царицы Елены, свт. Николая и других святых?

– Да, там есть великие святыни. Но святыня кормит той благодатью, которую излучают люди, вдохновляющиеся около нее. Поэтому мы не имеем права горделиво надеяться, что если мы придем и помолимся, то что-то должно произойти. На самом деле и очередь к святыне, и обстановка, и какие-то инциденты - все это часть общего действа поклонения. У протестантов - «где ты и Евангелие, там Христос». А у нас - «где двое или трое собрались во имя мое, там Я посреди них..» Причем, между этими двумя-тремя должно быть согласие. Поэтому на Западе происходит духовное истощение, это отражается и на состоянии Русской эмиграции.

Православные во Франции несмотря на обилие святынь, которые их окружают, все равно оказываются в некоей пустоте. Оскудело монашество, почти не осталось людей, готовых служить Богу всей своей жизнью. Церковь в России - наша Мать, а мы - только ее отблески. И это чувствуется все больше.

За этим мы едем в Россию. Не на крестный ход как на духовный перфоманс, не за этнографией. Я еду в Россию, чтобы прикоснуться к ее соборной душе, которая очищается и становится все лучше. А интенсивная духовная жизнь бывает около святынь.

Интервью записала Биана Курякина, журналист газеты « Православный Саров ».

Об этих святынях, а также о положении православия во Франции «Культура» побеседовала с директором Паломнического центра при Корсунской епархии Московского патриархата, настоятелем двух православных подворий - Святой Елены в Париже и подворья Святителя Николая в Сен-Николя-де-Пор - иереем Николаем Никишиным.

культура: Отец Николай, когда возникло современное российское паломничество во Францию?

отец Николай: Все началось в 1997 году с исторического молебна, который я отслужил перед мощами cвятой равноапостольной царицы Елены, хранящимися в парижской церкви Сен-Ле-Сен-Жиль. Тогда произошло осознание того, что Париж - не только центр культуры, но и средоточие святых мест. Мы говорим о России, как о богоносной стране. У нас даже есть некое предубеждение, что мы лучше всех. И вдруг ты узнаешь, что Францию не зря называют старшей или любимой дочерью Церкви. Ведь если наш князь Владимир стал христианином только в конце Х века, то Франция начинает свою христианскую историю с короля Хлодвига в конце V столетия.

культура: Главное открытие для православных - это, конечно, Терновый венец Христа?

отец Николай: В Соборе Парижской Богоматери хранится Терновый венец, который каждую первую пятницу месяца выносится на поклонение. Для русских это было полной неожиданностью. Я сам организовал первый молебен перед Венцом в 2004 году. А после того, как в 2007-м патриарх Алексий II с хором Сретенского монастыря приехал в Париж и поклонился этой святыне, началось массовое паломничество к Терновому венцу и другим святыням Франции из разных концов России и всего постсоветского пространства.

культура: Паломничество не ограничивается только Парижем?

отец Николай: Есть маршрут, который помимо поклонения Терновому венцу также включает паломничество к Покрову Богородицы в Шартрском соборе, Ризе Господней в пригороде Аржантей, главе Иоанна Предтечи в Амьене и мощам Марии Магдалины в парижской церкви Мадлен.

культура: Странно, что в России до недавнего времени не знали, как много здесь христианских святынь.

отец Николай: Действительно, после триумфального вхождения наших войск в Париж в 1814 году нет ни одного свидетельства того, чтобы кто-то заметил эти величайшие святыни. Первая волна русской эмиграции в лице тысяч ее блестящих представителей проложила во Францию философские и художественные мосты, но «не заметила» Терновый венец. Не знали они и о Покрове Богородицы - плате в два с половиной метра длины на полметра ширины. И о главе Иоанна Предтечи. Но удивляться не стоит. Для этого нужно было раскрепощение сознания.

культура: Как случилось, что Вы начали изучать православные реликвии?

отец Николай: Я окончил мехмат МГУ и по своему призванию являюсь ученым. Попав в Париж, я закончил здесь православный Свято-Сергиевский богословский институт и занялся исследованием святынь, покрытых слоем нигилизма. Моим первым открытием стали мощи святой Елены, их подлинность явилась тем даром, который показал, что здесь, во Франции, и на Западе вообще, под спудом лежит то, что ценнее передовых технологий и прочих достижений цивилизации. Я создал методологию исследования святынь, благодаря которой в итоге смог убедиться, что набор веточек в Соборе Парижской Богоматери - не какой-то вымысел, не махинация, а действительно Терновый венец Спасителя.

культура: Как же он попал в Париж?

отец Николай: Здесь все просто. У нас принято крестоносцев считать жестокими грабителями. Именно они в 1239 году привезли Терновый венец из Константинополя в Париж. Но, может, крестоносцы послужили орудием Божественного промысла? Ведь многое из того, что они не забрали из нынешней Турции, уже недоступно для поклонения. А Терновый венец стал источником благодати для всей Франции и других стран.

культура: От русских паломников я впервые услышал о том, что Риза Господня находится в парижском пригороде Аржантей.

отец Николай: Да, эту Ризу император Карл Великий в VIII столетии подарил своей дочери - игуменье монастыря в Аржантее. Мы знаем, что персидский шах подарил частичку этой святыни Михаилу Романову, точнее, его отцу - патриарху Филарету. Это было воспринято как особое благословение династии Романовых после долгих лет Смуты. И сейчас, в непростые для России времена, нам вновь открывается эта святыня.

культура: Предмет особого поклонения для православных - Покров Богородицы в Шартрском соборе.

отец Николай: Это - символ покровительства и заступничества Божией Матери. Покров, как и Терновый венец, был привезен из Константинополя, только намного раньше - в конце IX века, и сыграл освободительную роль в истории Шартра. В 911 году город подвергся разрушительному набегу викингов. Епископ вышел с этим платом на городскую стену, и на викингов вдруг нашло ослепление, после чего они отступили. Уже в следующем году их вождь Роллон принял крещение и из разбойника превратился в первого князя Нормандского.

культура: А какими путями глава Иоанна Крестителя оказалась в городе Амьене на севере Франции?

отец Николай: Она была привезена из Константинополя крестоносцами. Голову Предтечи нашел в развалинах императорского дворца простой клирик. В итоге она попала в Амьен, где средь чистого поля возник грандиозный готический собор.

культура: Сегодня почти никто из французов не знает, что в парижской церкви Мадлен хранятся мощи равноапостольной Марии Магдалины.

Отец Николай: Да, еще в позапрошлом веке, когда было завершено строительство парижской церкви Мадлен, в нее были переданы мощи святой Марии Магдалины. Они хранились на юге Франции в местечке Сен-Максимен-ла-Сент-Бом, где, по преданию, Мария Магдалина провела последние 30 лет своей жизни.

культура: Есть ли еще во Франции неизвестные нам реликвии?

отец Николай: В городке Кагор находится головной сударь - тот плат, в который была завернута глава Спасителя в момент Его погребения. В 50 километрах от Амьена в деревушке Шери хранится голова Анны - матери Богородицы. Около Гренобля - мощи Антония Великого. Помните, с каким воодушевлением в России шли поклониться поясу Богородицы, который привезли с Афона? Во Франции в долине Луары, рядом с местечком Лош, хранится другой Ее пояс.

культура: Насколько я понимаю, католики не очень-то почитают эти святыни?

отец Николай: Увы. Народ ими практически не интересуется, относится к ним равнодушно. Можно даже говорить о религиозном безразличии французов. Это проявляется, в частности, в том, что их соборы пустые. Сегодня, когда в Соборе Парижской Богоматери идет поклонение Терновому венцу, мне все время звонят из России с просьбой помочь попасть на это поклонение. Наши люди просто не верят, что оно начинается в три часа дня, а спустя полтора часа заканчивается. Этого времени всем хватает. И не надо пропусков или приглашений, потому что мало людей. Из двух сотен, которые приходят, половина православных.

культура: Как относятся католики к нашим паломникам?

отец Николай: Очень хорошо. Орден рыцарей Святого Гроба организует поклонение Терновому венцу и продает образки-открытки. За последние годы их «оборот», благодаря православным, вырос в 4-5 раз. При этом, если у католиков в этот день поет только один человек, то я привожу целый хор из России. Для них это как подарок, они нас благодарят и радуются. И сейчас именно благодаря ревности русских паломников идет возрождение поклонения Терновому венцу.

культура: Несколько моих знакомых французов в последнее время перешли в православие. Это тенденция?

отец Николай: Давайте вспомним XIX век, когда некоторые представители русской знати переходили в католическую веру, в частности, дочь и жена московского генерал-губернатора Федора Ростопчина. Дочь губернатора Софья во Франции вышла замуж за графа де Сегюра и стала знаменитой детской писательницей - Софией де Сегюр. Но сейчас все наоборот. Французская знать все чаще становится православной. И сегодня среди православных священников есть представители самых именитых французских фамилий. Для них это оказалось трудным шагом - пришлось преодолеть предубеждения своих семей, пройти через конфликты. Такой переход сопровождается духовным переворотом, который основан на изучении нашего наследия. Должен сказать, что сейчас во Франции самые образованные и активные священники - не русские, а представители западной интеллигенции, принявшие православие. Они становятся православными в эмиграционной среде. Но эмиграция - это отблеск, а не свет православия. А свет - в России.

культура: Ну а кто составляет основу прихожан православной церкви во Франции?

отец Николай: Три четверти приехали после перестройки, решая, прежде всего, свои материальные проблемы. Они приходят в церковь, которая осталась практически единственным объединяющим фактором. У нас сейчас остро ставится вопрос об их «дообразовании» - для того, чтобы преодолеть отношение к церкви только как к месту собрания.

культура: Скоро начнется строительство российского православного духовно-культурного центра с пятиглавым храмом рядом с Эйфелевой башней. Однако парижский мэр Бертран Делануэ недавно выступил против его сооружения.

отец Николай: Некоторые французы воспринимают православие, прежде всего, как символ всей России. Не имея права отказать Москве в силу конституционных свобод, они боятся «последствий». Обращение нескольких видных католических богословов в православие уже вызвало бурю, и сейчас часть французов опасается явления православной красоты в центре Парижа. Но ничего сделать они уже не смогут, соглашение подписано на высшем уровне.

История Иверской-Парижской иконы

Диакон Николай Никишин.

«История Иверской иконы Пресвятой Богородицы, находящейся в храме Трёх Святителей в Париже».

Радуйся, благая Вратарнице,

Двери Парижа верным Открывающая .

Чтимая Иверская икона Божией Матери в парижском Трёхсвятительском подворье .

Стараниями митр. Вениамина была выкуплена у прежних владельцев,

потомков французского офицера, который вывез икону

из Москвы во время Отечественной войны 1812 года.

Эту церковь найти нелегко, хотя адрес ее известен: Рю Петель, 5, метро "Вожирар" – 5, rue Petel, Paris 75015, M° Vaugirard.

Особенно, если ты приехал из России. Где купол? Где белые стены? Только познакомившись со сложной историей русской эмиграции, понимаешь, что это не провокация духовного чувства, а просто лучше не могли. Ведь все пришлось начинать с начала, с нуля.

Трёхсвятительское подворье в Париже является в настоящее время кафедральным

собором Корсунской епархии Русской Православной Церкви.

Основано свт. Вениамином (Федченковым) в 1931 году.

Когда наконец входишь в храм Трех Святителей, то возникает обратное ощущение: иконы, фрески – в прямом смысле очаровывают. По сравнению с другими церквями в эмиграции поражает цельность росписи. Сразу бросается в глаза большая икона: Иверской Божией Матери. Потом узнаешь, что это самая большая икона в зарубежных русских церквях. Видно, что этот образ – дореволюционный и, что он почитается: почти всегда перед ним стоят цветы. Познакомившись с приходом, узнаешь, что действительно: эта икона является главной святыней храма Трех Святителей: его «столп и утверждение».

Расскажем, как она оказалась в этом храме, поскольку эта история очень назидательна, но мало кому известна.

«Радуйся, Освятившая Афон Своим пришествием;

Радуйся, благодать сему месту обещавшая».

Чудотворная Иверская икона Божией Матери,

находящаяся на святой горе Афон.

Святая первоначальная икона, именуемая "Иверской", находится с конца десятого века в Иверском монастыре, на Афонской горе. Она помещается при входе в монастырь при вратах, место определенное самой Богородицей, почему сия святая икона и называется "Вратарницей" или по-гречески "Портаитиссой". Уже давно это место, "при вратах", превращено в церковь, ради святого образа.

В царствование Алексия Михайловича, при патриархе Никоне, 13 октября 1648 года, в Москву впервые был привезен список с этой афонской чудотворной иконы. Как поется в акафисте:

«Странно покрываемую от иконы Богоматере обитель Иверскую слышав патриарх Никон,

Вожделе и Российской стране благодати Ея стяжати причастие».

Несколько позже, в 1669 году, у Воскресенских ворот Китай-города при входе на Красную площадь построена деревянная часовня, куда был помещен другой список Иверской иконы, так называемая "Московская-Иверская". Совершенно неизвестно, кто писал эту икону и когда. Это было забыто, так как всеобщее мнение было, что эта икона и есть список 1648 года, присланный с Афона.

Об Афонском списке известно, что его размеры во всем подобны "оригиналу" на Афоне (матери всех "Иверских"), икона же, поставленная в часовне, значительно больше (1).

Каждый идущий в Кремль, на Красную площадь, прежде всего молился у "Иверской Матушки". Часовня никогда не запиралась. Многие приезжавшие в Москву раньше всех дел шли поклониться Пресвятой Богородице Иверской и просить у нее помощи. Бывал даже обычай среди москвичей, особенно ищущих заступничества Божией Матери, – глубокой ночью, по обету, ходить к "Иверской" по три, семь или двенадцать раз.

Таким образом, по примеру афонскому и Москва стала иметь свою "Вратарницу", защитницу непобедимую, пречистую Богородицу. Эта икона стала одной из самых почитаемых московских святынь:

«Радуйся, страны Российския покрове, ширший облака;

Радуйся, Православныя Церкве непоколебимый столпе».

Уже в 1693 г. образ "Московской-Иверской" был настолько чтим, что его носили по домам, и "для провожания от бесчинных людей" посылали при иконе по два человека караула. Многочисленные привесы на иконе свидетельствовали о благодарности людей, получивших от иконы исцеления. Так как образ все чаще был "в ходу" по домам, больницам, церквам и предместьям Москвы, то был сделан список-дубликат "Московской-Иверской", который оставляли, чтобы часовня никогда не оставалась без иконы. На списке икона была того же вида и размера, как главная, но жемчужная богатая риза, что была на главе Пресв. Богородицы главной иконы, на дубликате, для подобия, написана красками.

В XVIII-XIX вв. лишь очень малая часть богомольцев видит саму "Московскую-Иверскую", так как икону возили почти круглые сутки. Но в часовне, тем не менее, всегда толпился народ:

«Радуйся, всегда теплая о нас ходатаице к Богу;

Радуйся, сущим в бедах прибежище;

Радуйся, скорбящим утешение».

В 1812 году, во время нашествия Наполеона в Россию, икона "Московская-Иверская", спасаемая от французов, с прочими святынями была увезена во Владимир. В часовне был оставлен ее список, сделанный в 1758 году.

Как известно, французы разграбили Москву. Не щадя святыни, штыками отрывали золотые и серебряные ризы икон в московских соборах и церквях. Из одного только Успенского собора ими было унесено 18 пудов (288 кг) золота и 325 пудов (5200 кг) серебра. В частности, была разграблена и Иверская часовня, и список с главной иконы пропал, можно было лишь предполагать, что он был увезен во Францию.

После 1812 года никакой второй иконы при Иверской часовне долгое время не было. Но так как необходимость нарастала, то в 1852 году была опять написан новый дубликат главной, т. е. "Московской-Иверской". Как и первый дубликат, она представляет собой точное подобие главной с нарисованной жемчужной ризой на главе и плечах Пресвятой Богородицы.

Эта она и была, главным образом, в часовне до Революции. Именно этот образ и запечатлелся в памяти многих москвичей.

В 1922 году все драгоценное убранство часовни было изъято властями и бесследно исчезло.

Храм Воскресения Христова в Сокольниках (Москва),

в котором хранится московская Иверская икона.
Храм также известен тем, что именно в нем проходили заседания

Поместного собора Русской Православной Церкви 1945 года,

избравшего Патриархом Московским и всея Руси

высокопреосвященнейшего митрополита Ленинградского и Новгородского Алексия.

В июле 1929 года часовня была закрыта и разрушена, а в 1931 году были уничтожены и Воскресенские Ворота, а чудотворная икона "Московская-Иверская" была пренесена в храм Воскресения в Сокольниках в Москве (Сокольническая площадь, 6) (2). Сейчас она не имеет на себе жемчужной ризы, а покрыта металлической посеребряной ризой. Судьба второго списка-дубликата не известна.

Промыслом Божиим, после лихих годин испытаний для Церкви и преследований верующих, Иверской часовне суждено было возродиться:

«Радуйся, Еюже власть князя тьмы разрушится;

Радуйся, Еюже Евангелие благовестится;

Радуйся, вечный покой нам уготовляющая».

5 ноября 1994 года Святейший Патриарх Московский и всея Руси Алексий II освятил закладной камень часовни.

В 1995 г. были завершены работы по воссозданию часовни и ворот, и 25 октября, в канун праздника Иверской иконы Божией Матери, в Москву из Иверского монастыря на Афоне прибыл список афонского образа.

В 1669 году на Воскресенских воротах Красной площади в Москве

была размещена принесенная с Афона Иверская икона Божией Матери.

В 1782 году икона была перенесена в построенную перед воротами часовню .

являвшаяся иконой-заместительницей чудотворной Иверской.

В 1929 году часовня была разрушена, восстановлена в 1995 году.

Фото © Валерий Некрасов

С этого времени ежедневно перед образом Божией Матери непрерывно, с 8 до 20 часов, читается акафист поочередно всеми клириками Москвы:

«Радуйся, вдов заступление;

Радуйся, сиротствующих милосердая Мати;

Радуйся, заблуждающихся на путь истины обращение».

Однако вернемся к истории образа, находящегося в Париже. Пути Господни неисповедимы!

В 1930 году один из эмигрантов-москвичей А.Н. Павлов, проходя по улицам Парижа, в одном из антикварных магазинов на ул. Сент-Оноре, через витрину увидел верхнюю часть большой иконы, загроможденной другими предметами. Была видна только корона и голова по плечи Божией Матери. Он сразу узнал Иверскую икону, так как в прошлом много раз приходил в Иверскую часовню и молился перед чудотворным образом. В начале у него появилось горькое чувство: вот еще одна святыня – невольный свидетель бесчинств происходящих в России, – так как он думал, что икона попала в Париж после гражданской войны. Но то, что он узнал, оказалось гораздо более удивительным. В магазине ему сказали, что икона была вывезена из Москвы во Францию в 1812 году наполеоновским офицером, и что теперь его потомки ее хотят продать.

Вся русская эмиграция взволновалась. Не только Павлов, но и все москвичи в этом образе Божией Матери узнавали "ту самую", которая пребывала в Иверской часовне. На самом деле они видели список, сделанный в 1758 г., во всем подобный второму списку 1852 г. Но от этого все становилось еще более удивительным.

Промыслом Божиим, икона пребывала в безвестности 120 лет, как бы повторяя свою судьбу: в десятом веке, после иконоборческой смуты, когда около 200 лет не было ничего известно об ее судьбе, она чудесным образом была обретена на Афоне.

С десятого века эта икона стала особенной покровительницей Афонских обителей. Небесная Царица, явилась многим пустынножительствующим старцам и подвижникам и сказала: «Пока моя икона будет находится в Иверском монастыре, ничего не бойтесь, и живите в своих кельях. Когда же изыду из монастыря Иверского, тогда каждый да возьмет свою суму и грядет куда кто знает».

В XVII-м веке этот образ, прибыв в Москву, тоже занял место при "вратах", на этот раз Москвы, и именно там стал особенно почитаться (3).

Наконец, в ХХ веке, после революционных бурь и страшной Гражданской войны, Промыслом Божиим этот образ оказывается в Париже, главном центре русской эмиграции. С одной стороны, это было время страшной нужды и изнуряющей бедности. С другой стороны, эмиграция раздиралась противоречивыми оценками и анализами происшедшего и происходящего на Родине.

Необходимо сказать, что 1930-31 гг. нужно считать годами в основе изменившими церковную жизнь послереволюционной русской эмиграции, годами "парижской схизмы". Русская Церковь, точнее приходы, основанные русскими за границей, оказались разделенными на три, как говорят "юрисдикции", не общающиеся друг с другом, считавшие друг друга "предателями истинной Церкви, раскольниками".

Многие надеялись, что обретенная святыня примирит расколовшиеся православные приходы и соединит их чудесным образом с Россией. Так, митр. Евлогий в проповеди по окончании молебна по случаю обретения сказал: «Пусть этот образ Владычицы послужит нам символом единства и откроет нам двери в многострадальную Родину».

Хозяин магазина антиквар Коган запросил колоссальную сумму за икону: 25000 франков (4). Для выкупа был создан комитет, в который привлекли ряд известных в эмиграции лиц. Вскоре часть суммы собрали и дали антиквару задаток, что позволило взять икону из магазина. С этого момента она стала путешествовать по храмам и домам, как когда-то Иверская-главная.

Первый торжественный молебен был совершен в греческом соборе св. Стефана, в Париже на рю Бизе. Затем в храме св. Александра Невского, на рю Дарю. Потом икону повезли в Ниццу и там в свято-Николаевском соборе совершались перед нею молебны. Все радовались появлению иконы, слезно молились. Но несмотря на заинтересованность высших светских и церковных кругов, денег было собрано мало. Пришлось вернуть икону в магазин и ее вновь выставили на продажу.

Первооткрыватель иконы А. Н. Павлов, после многих ходатайств и неудачных попыток приобрести икону, в середине 1931 г., обратился к епископу Вениамину (Федченкову). Владыка особенно почитал Иверскую икону, так как день его тезоименитства, мч. Вениамина, диакона, приходился на праздник Иверской Вратарницы (13 окт. ст. ст./26 окт. н.ст.). Скажем несколько слов о положении епископа Вениамина.

До 1931 года русская эмиграция в церковном своем устроении в большинстве своем (за исключением приходов "Русской Зарубежной Церкви", или "карловчан") возглавлялась митрополитом Евлогием (Георгиевским) и канонически состояла в Русской Церкви, и митрополит Евлогий был в более или менее частых письменных сношениях с Московской Патриархией.

В июне 1930 года митр. Евлогий был смещен указом Патриархии за неверность принятому им в 1927 году обязательству о невмешательстве Церкви, согласно заветам патриарха Тихона, в политику. Митр. Евлогий отказался подчиниться распоряжению о его смещении, за что он и другие с ним епископы были лишены права управления и хиротонии (24 декабря 1930 г.). Пренебрегая запрещением, митр. Евлогий пытался прикрыть раскол своим незаконным переходом без разрешения Московской Патриархии, в Константинопольскую юрисдикцию. Для этого он поехал в Константинополь и вернулся, привезя с собой декрет Константинопольского патриарха Фотия от 17 февраля 1931 года о принятии его под омофор (в юрисдикцию) Престола патриарха Константинопольского. За ним последовала большая часть его паствы. Однако группа клириков и мирян во главе с епископом Вениамином (Федченковым), тогдашним инспектором Парижского Свято-Сергиевского Православного Богословского Института, впоследствии митрополитом, заявили протест против этого, оставшись верными Матери-Церкви. Было решено организовать свой приход. Так как под омофор епископа Вениамина прибыли монашествующие с разных концов Западноевропейской епархии, то было решено образовать в новооткрываемом храме монастырское подворье, а при нем устроить приход Московской Патриархии.

В 15-ом округе Парижа, на улице Петэль, 5, был найден гараж, нижнее подвальное помещение оборудовали под храм, а в верхнем полутора-этажном наметили устроить трапезную и монашеские кельи.

Храм стал сразу же мишенью для всех письменных и устных возмущений, негодований, невероятных обвинений в предательстве и измене, в коммунизме, советизме, в вероломном нарушении церковного единства и т. д. Перед членами прихода закрывались двери эмигрантских объединений, организаций и даже частных домов.

Никто не хотел слушать разъяснений, что прихожане Трехсвятительского храма никуда не уходили, ни от кого не откалывались, никому и ничему не изменяли, что они продолжают стоять на той же позиции, на которой перед тем находился сам митр. Евлогий и его паства, т. е. остались в Русской Церкви – единственной, так как двух или трех русских церквей ни при каких обстоятельствах быть не может. Напечатать этого тоже было невозможно, так как двери многочисленных в то время газет были закрыты для тех, кто сохранял верность митр. Сергию (Страгородскому), Патриаршему местоблюстителю.

Не удивительно, что епископ Вениамин, душа и вдохновитель нового прихода, усмотрел в обращении Павлова к нему как к последней инстанции за помощью в приобретении Московской святыни особое знамение как для себя, так и для прихожан храма Трех Святителей, оставшихся верными Московской Патриархии.

Когда владыка Вениамин узнал, что Иверскую икону снова выставили на продажу, он немедленно поехал к антиквару для переговоров. Придя в магазин, владыка с ужасом увидел, что иконы нет на витрине, но тут же выяснилось, что образ отправили на склад, где хранились редкие, но трудно продаваемые вещи. Когда епископ Вениамин вошел с хозяином на склад, то содрогнулся, увидев икону стоящей вниз головой. Ее поставили как следовало, и начали переговоры об условиях покупки.

Антиквар назвал ту цену (15000 франков), до которой уже удалось снизить первоначальную цену и предупредил, что нужно торопиться, так как икону должны через три дня выставить на аукционе.

Владыка, внутренне молясь, просил антиквара снизить цену, но тот согласился лишь на то, чтобы продать икону в рассрочку: восемь тысяч уплатить немедленно, четыре тысячи – в течение года, а остальную сумму – в течение трех лет. Коган дал епископу Вениамину несколько дней на размышление, а образ разрешил забрать пока с собой.

Владыка привез чудотворный образ на Трехсвятительское подворье. Приход только что образовался. Это было время крайней бедности. Денег хватило только на то, чтобы снять гараж с подвальным помещением. Ничего не было. Представьте себе храм в подвале: каменные, неоштукатуренные стены, фанерный иконостас, заполненный бумажными, копеечными иконами. Духовенство в облачениях, трогающих сердце: столько положено видимой заботы, любви и тщания, чтобы из жалких тряпочек соорудить одежды, достойные предстоятелей перед Престолом Божиим.

Приведем трогательное свидетельство митр. Антония (Блума), духовного чада архим. Афанасия (Нечаева), одного из первых насельников Трехсвятительского подворья, о том как им жилось в этом 1931 году:

«Денег не было никаких, на которые можно было бы покупать пищу для живших при храме пяти монахов. Ели они только то, что прихожане складывали в картонные коробки у дверей одной кельи. Когда ничего не было – не ели; а милостыню давали – не деньгами, не едой; но придешь как-нибудь поздно вечером, и видишь: лежит на цементном полу епископ Вениамин, закутавшись в свою монашескую мантию; в его келье, на его койке – нищий, на матрасе – нищий, на ковре – нищий; самому епископу там места нет».

Владыка поставил драгоценный образ посредине храма и пошел в алтарь, чтобы помолиться и успокоиться.

«Где взять деньги?» – эта мысль неотступно преследовала его. Всю ночь епископ Вениамин не мог успокоиться, к тому же у него явилось сомнение – казалось невероятным, чтобы в Париже могла появиться Вратарница Московская: владыка в то время не знал, что в Московской часовне находился уже второй список с Иверской-главной. Владыка горячо молился, и в тонком сне ему явилась Сама Матерь Божия, сказав: «Как ты можешь сомневаться?»

На следующий день на литургии, во время евхаристического канона, он обратился ко Господу с мольбой о помощи в приобретении иконы и вдруг услышал внутренним слухом: «Где твоя вера?» На сердце владыки стало спокойно, пришла уверенность, что икона останется в храме.

После этого епископ Вениамин произнес вдохновенную проповедь. Он говорил о том, какая благодать изливается через этот чудотворный образ, каким утешением для всех русских людей станет обретение величайшей святыни Русской земли, призывая всех, кто сможет пожертвовать свои трудовые деньги для выкупа святыни.

На ближайшее воскресенье назначили сбор средств. Многие приносили последнее, что имели. Одна пожилая женщина, много лет служившая няней, а затем экономкой в состоятельной семье, принесла крупную сумму: долгие годы она откладывала из своего жалования "на похороны", и вот, услышав о чудотворной иконе, она пожертвовала все накопленные деньги, решив, что уж как-нибудь ее похоронят. Эмигранты бедствовали, голодали, но многие отказывались даже от необходимого и вносили свою лепту.

Несмотря на все старания, собранная сумма была недостаточна для первого взноса. Нам надо представить, что в приходе было записано было всего около 30 человек, а на воскресную литургию собиралось, в лучшем случае 40-50 человек. И тогда епископ Вениамин разослал письма в разные города Франции своим знакомым с просьбой ссудить его деньгами. Он знал, что почти все семьи откладывали в течение трех месяцев деньги за жилье (плата вносилась на три месяца вперед, и просрочка даже на один день грозила в эти времена немедленным выселением) (5).

Квартирные деньги были для русских эмигрантов неприкосновенными – и вот их-то и попросил владыка, обещая вернуть в нужный срок. Замечательно, что никто не ответил отказом и никого из тех, кто прислал деньги, не согнали с квартиры.

К указанному сроку необходимая сумма задатка была собрана. Владыка сам отдал деньги антиквару, который, зная о бедственном положении русских эмигрантов, был поражен тем, что деньги удалось в этот раз собрать. Это было явным чудом Божиим.

Утром 17 января 1932 года икону вновь принесли в храм св. Александра Невского для торжественного молебна, после чего святочтимый образ Божией Матери окончательно поселился в храме Трех Святителей. 24 января 1932 года был отслужен молебен по случаю обретения великой святыни. Все чувствовали, что невольно стали свидетелями еще одного чуда от святой иконы:

«Радуися, помощь наша в чуждей стране;

Радуйся, в странствии нашем утешение».

Приобретение этой дорогой, с материальной точки зрения, иконы оказалось не под силу русской эмиграции в целом как таковой и стало возможным одному из самых маленьких и бедных приходов. Это было воспринято как особое благословение Царицы Небесной теми, кто поставил верность и любовь к Русской Православной Церкви "во главу угла" своего духовного бытия.

Для оплаты следующих взносов с образа сделали фотографии и продавали их не только в храме, но с помощью прихожан – в других местах. Со всех концов Франции и других стран в Трехсвятительское подворье приезжали русские люди, чтобы почтить святой образ и оставить свою жертву на выкуп иконы. Так была собрана нужная сумма.

По благословению владыки Вениамина двери храма не запирались ни днем, ни ночью, так что каждый мог прийти помолиться перед образом. Так в Париже была продолжена традиция, установленная в Москве – и здесь, вдали от России, Вратарница Московская, став Вратарницей Парижской, постоянно была готова принять всех скорбящих, подать помощь и заступничество.

Благодаря Ей Трехсвятительское подворье стало «очагом, возгревающим в поколениях русских людей живое наследие святой Руси, великой истории и культуры нашего народа… Оно было и остается местом, где наша Святая Русская Православная Церковь напоминает о ее любви ко всем дорогим ее сердцу сынам и дочерям, пребывающим еще вне ее спасительной ограды, чей жизненный путь проходит за пределами нашего земного Отечества» (6).

До начала 60-х годов после каждой литургии неуклонно совершался молебен перед иконой. Эмиграция угасала, и новое поколение, родившееся во Франции, уже не так живо воспринимало историю обретения, да и саму икону. Молебны служить перестали.

Помощь пришла, откуда ее совсем не ждали. В 1975 году на Трехсвятительское Подворье был прислан иеромонах, ныне архимандрит, Георгий (Вострель), австриец по происхождению, для помощи состарившимся священникам в осуществлении ежедневного богослужения. Именно он стал восстановителем литургического почитания святого Образа. С 1984 года каждую среду вечером, только в этом месте Парижа, православные христиане самых разных национальностей поют акафист перед чудотворным образом:

«Радуйся, огненный Столпе, наставляяй сущия во тьме;

Радуйся, Молние, души просвещающая;

Радуйся, из глубины неведения извлачающая;

Радуйся, Мосте, преводяй сущих от земли на небо;

Радуйся, Звезда, рождшая Солнце».

Вот еще одно чудо, свидетелями которого мы все становимся. Являя собой незримую связь оплотов Православия: Афона и Москвы, – этот образ, в ХХ веке, стал вратами Православной Церкви в столице современной цивилизации и культуры Париже.

(2) В этом храме, по пятницам в 17:00 совершается богослужение с чтением акафиста перед иконой Божией Матери "Иверская".

(3) Мы знаем, что в России было несколько списков "Иверской", сделанных в XVII-ом веке, но ни один из них не приобрел всенародного значения, подобно "Московской-Иверской".

(4) 250 франков в месяц считалось хорошим заработком для русских эмигрантов в 1930 г.

(5) К примеру: однокомнатная квартира без удобств сдавалась за 350-400 фр. за триместр – обычное жилье для первого поколения эмиграции.

(6) Из Послания Его Святейшества Пимена, патр. Московского и Всея Руси по случаю 50-летия основания Трехсвятительского Подворья.

Приложение 1.

Имея в виду новых прихожан, мало знакомых с историей прихода, изложим все причины, по которым можно считать список, хранящийся на Трехсвятительском подворье, "Выносной" (дубликатной) иконой из Иверской часовни в Москве.

1. по технике исполнения (письмо, доска), икона несомненно написана во второй половине XVIII века или первой половине XIX века;
2. она повторяет все детали "Главной", поскольку она была "узнана" москвичами, видевшими воочию вторую "Выносную" в Москве;
3. ее размеры соответствуют размерам иконы, хранящейся в храме Воскресения Христова в Сокольниках;
4. обычно в иконописи не разрешается писать ризы или подвески на иконах, в данном же случае сделано исключение, дабы "Выносная" отображала главную, на которой была наложена риза из настоящих жемчугов, во всем ее внешнем виде, когда та "в ходу";
5. в правом клейме на парижском списке вписаны следующие слова: «Написася сия икона с настоящей чудотворной иконы Иверския Божия Матери, что у Воскресенских Ворот в Москве...». К сожалению место, на которое должна была быть вписана дата изготовления иконы тщательно затерто;
6. известно, что с 1812 г. по 1852 г. не было никакой "Выносной" в Иверской часовне;

Известно, что один из списков был изготовлен в 1758 г. Нам хотелось бы заключить, что вот это и есть дата написания Парижской "Иверской". Но нужно быть готовыми и к иному решению, так как сейчас мы не имеем перечня всех икон-заместительниц.

Так одной из святынь храма св. Николая в Кузнецах (Москва, Вешняковский пер.) является большая чудотворная Иверская икона Божией Матери, которая была написана в 1792 г. священником Василием Ивановым. Эта икона была заместительницей Иверской-главной в часовне у Воскресенских врат с 1792 по 1802 гг. Затем митр.Филарет (Дроздов) подарил эту икону для Иверской церкви, что была на Большой Ордынке. В 1930-е годы, после закрытия храма, икону перенесли в Николо-Кузнецкий храм, где она стоит до сего дня в киоте перед правым клиросом Сергиевого придела.

Приложение 2.

Празднование в честь иконы Божией Матери Иверской совершается в Русской Церкви четыре раза в году:

• 12 февраля ст.ст. / 25 февр. н.ст. – в день тезоименитства нынешнего патриарха Алексия;
• во вторник Светлой седмицы – празднование в честь иконы в Иверском монастыре на Афоне, тогда же бывает и крестный ход с нею на берег моря, где икона была принята отшельником Гавриилом (Х в.);
• 13 октября ст.ст. / 26 окт. н.ст. (годовщина принесения в Москву: 1648 г.) – в день тезоименитства митрополита Вениамина (Федченкова) († 1961 г.), основателя прихода Трех Святителей в Париже, усилиями которого чудотворный образ Иверской Богоматери был приобретен этим приходом в 1932 г.
• 31 марта ст.ст. / 13 апр. н.ст. – явление Иверской иконы Божией Матери. Примечательно, что в этот день также совершается память муч. Вениамина диакона (418-424), небесного покровителя митр. Вениамина.

Естественно в Париже отмечать также: 11 января ст.ст. / 24 января н.ст. – годовщина приобретения иконы приходом храма Трех Святителей в 1932 году.

Приложение 3.

(от редакции la-france-orthodoxe.net)

Одной из новых дат почитания Иверской иконы является: 11 ноября ст.ст. / 24 ноября н.ст. – день, в который начала мироточить Иверская-Монреальская икона Пресвятой Богородицы (1982).

Также стало известно, что с Иверской-Парижской иконы Божией Матери на данный момент существует несколько списков. Первый из известных нам списков находится в рижском Свято-Троице-Сергиевом женском монастыре. Возможно, этот список был привезен в Ригу митр. Вениамином в то время, когда он, окончательно вернувшись в Россию в 1947 г., стал управлять Рижской и Латвийской епархией, либо еще в 30-х годах, когда митрополит Рижский Елевферий (Богоявленский) являлся экзархом Московского Патриархата в Западной Европе. Список с Иверской-Парижской иконы был сделан и для митр. Евлогия (Георгиевского).

«От святыя иконы Твоея, о Владычице Богородице,

Исцеления и цельбы подаются обильно

С верою и любовию приходящим к ней.

Тако и мою немощь посети,

И душу мою помилуй, Благая,

И тело исцели благодатию Твоею, Пречистая»

(Тропарь Иверской иконе Божией Матери, гл.1).

Диакон Николай Никишин,

Храм Трех Святителей (Московский патриархат)

Париж, Рю Петель, 5

5, rue Pétel, Paris 75015

Сегодняшняя Франция — эталон светского государства, но на ее территории и по сей день хранится множество древних христианских реликвий, в том числе — периода, когда Православная и Католическая церкви еще не были разделены. Об этих святынях, а также положении православия во Франции мы побеседовали с директором Паломнического центра при Корсунской епархии Московского патриархата, настоятелем двух православных подворий — Святой Елены в Париже и подворья Святителя Николая в Сен-Николя-де-Пор — иереем Николаем Никишиным.

Отец Николай, когда возникло современное российские паломничество во Францию?

Все началось в 1997 году с исторического молебна, который я отслужил перед мощами cвятой равноапостольной царицы Елены, хранящимися в парижской церкви Сен-Ле-Сен-Жиль. Тогда произошло осознание того, что Париж — не только центр культуры, но и средоточие святых мест. Мы говорим о России, как о богоносной стране. У нас даже есть некое предубеждение, что мы лучше всех. И вдруг ты узнаешь, что Францию не зря называют старшей или любимой дочерью Церкви. Ведь если наш князь Владимир стал христианином только в конце Х века, то Франция начинает свою христианскую историю с короля Хлодвига — в конце V столетия.

Главное открытие для православных — это, конечно, Терновый венец Христа?

Мы обнаружили, что в Соборе Парижской Богоматери хранится Терновый венец, который каждую первую пятницу месяца выносится на поклонение. Для русских это было полной неожиданностью. Я сам организовал первый молебен перед Венцом в 2004 году. А после того, как в 2007 году патриарх Алексий II с хором Сретенского монастыря приехал в Париж и поклонился этой святыне, началось массовое паломничество к Терновому венцу и другим святыням Франции из разных концов России и всего постсоветского пространства.

Паломничество не ограничивается только Парижем?

Есть маршрут, который помимо поклонения Терновому венцу также включает паломничество к Покрову Богородицы в Шартрском соборе, Ризе Господней в столичном пригороде Аржантейе, главе Иоанна Предтечи в Амьене и мощам Марии Магдалины в парижской церкви Мадлен.

Странно, что в России до недавнего времени не знали, как много здесь православных святынь.

Действительно, после триумфального вхождения наших войск в Париж в 1814 году нет ни одного свидетельства того, чтобы кто-то заметил эти величайшие святыни. Первая волна русской эмиграции в лице тысяч ее блестящих представителей проложили во Францию философские и художественные мосты, но «не заметили» Терновый венец. Не знали они и о Покрове Богородицы - плате в два с половиной метра длины на полметра ширины. И о главе Иоанна Предтечи. Но удивляться не стоит. Для этого нужно было раскрепощение сознания.

Как случилось, что Вы начали изучать православные реликвии?

Я окончил мехмат МГУ и по своему призванию являюсь ученым. Попав в Париж, я закончил здесь православный Свято-Сергиевский богословский институт и занялся исследованием святынь, покрытых слоем нигилизма. Моим первым открытием стали мощи святой Елены, их подлинность явилась тем даром, который показал, что здесь, во Франции, и на Западе вообще, под спудом лежит то, что ценнее передовых технологий и прочих достижений цивилизации. Я создал методологию исследования святынь, благодаря которой в итоге смог убедиться, что набор веточек в Соборе Парижской Богоматери — не какой-то вымысел, не махинация католиков, скомпрометировавших себя в подделках и фальсификациях в Средние века, а действительно Терновый венец Спасителя.

Как же Терновый венец попал в Париж?

Здесь все просто. У нас принято крестоносцев считать жестокими грабителями. И действительно, именно они в 1239 году привезли Терновый венец из Константинополя в Париж. Но может, крестоносцы послужили орудием Божественного промысла? Ведь многое из того, что они не забрали из нынешней Турции, нам уже недоступно для поклонения. Терновый же венец в Париже стал источником благодати для всей Франции и многих других стран.

Для этой святыни еще Людовик IX специально возвел в Париже на острове Сите Сент-Шапель — Святую часовню.

Обычно такие громадные готические соборы строятся 50 или 100 лет, а Сент-Шапель возвели всего за 5-6 лет - с 1242 по 1248 гг. После конкордата (соглашения между папой римским и Наполеоном в 1801 году, согласно которому Рим признавал новую французскую власть, а Наполеон — римскую иерархию - «Культура») парижский епископ в знак примирения попросил передать Церкви Терновый венец. И Наполеон отдал его в Собор Парижской Богоматери.

От русских паломников я впервые услышал о том, что Риза Господня находится в парижском пригороде Аржантей.

Да, эту Ризу император Карл Великий в VIII столетии подарил своей дочери - игуменье монастыря в Аржантейе. Мы знаем, что персидский шах подарил частичку этой святыни Господня Михаилу Романову или, точнее, его отцу — патриарху Филарету. Это было воспринято как особое благословение династии Романовых после долгих лет Смуты. И сейчас, в непростые для России времена, нам вновь открывается эта святыня.

Предмет особого поклонения для православных - Покров Богородицы в Шартрском соборе.

Это — символ покровительства и заступничества Божией Матери. Покров, как и Терновый венец, был привезен из Константинополя (только намного раньше — в конце IX века) и сыграл освободительную роль в истории Шартра. В 911 году город подвергся разрушительному набегу викингов, которые осадили город. Епископ вышел с этим платом на городскую стену, и на викингов вдруг нашло ослепление, после чего они отступили. Уже в следующем году их вождь Роллон принял крещение и из разбойника превратился в первого князя Нормандского.

А какими путями глава Иоанна Крестителя оказалась в городе Амьене на севере Франции?

Она была привезена из Константинополя крестоносцами. Голову Предтечи нашел в развалинах императорского дворца простой клирик. В итоге она попала в Амьене, где в чистом поле возник грандиозный готический собор.

Сегодня почти никто из французов не знает, что в парижской церкви Мадлен хранятся мощи равноапостольской Марии Магдалины.

Да, еще в позапрошлом веке, когда было завершено строительство парижской церкви Мадлен, в нее для воодушевления христиан столицы были переданы мощи Святой Марии Магдалины. Они хранились на Юге Франции в местечке Сен-Максимин, где, по преданию, Мария Магдалина провела последние 30 лет своей жизни.

Есть ли еще во Франции неизвестные нам реликвии?

Я занимаюсь святынями, которыми сыграли большую роль в истории христианства. В городке Кагор находится головной сударь - тот плат, в который была завернута глава Спасителя в момент его погребения. В 50 километрах от Амьена в деревушке Шери хранится голова Анны - матери Богородицы. Около Гренобля - мощи Антония Великого. Помните, с каким воодушевлением в России шли поклониться поясу Богородицы, который привезли с Афона? Во Франции в долине Луары, рядом с местечком Лош, хранится другой Ее пояс.

Насколько я понимаю, католики не очень-то почитают эти святыни?

Увы. Народ ими практически не интересуется, относится к ним равнодушно. Можно даже говорить о религиозном безразличии французов. И это проявляется, в частности, в том, что их соборы пустые. Сегодня, когда в Соборе Парижской Богоматери идет поклонение Терновому венцу, мне все время звонят из России с просьбой помочь попасть на это поклонение. Наши люди просто не верят, что оно начинается в 3 часа дня, а спустя полтора часа заканчивается. Этого времени всем хватает. И не надо пропусков или приглашений, потому что мало людей. Из 200 человек, которые приходят, половина православных.

Как относятся католики к нашим паломникам?

Очень хорошо. Орден «Рыцарей Святого Гроба» организуют поклонение Терновому венцу и продают образки-открытки. За последние годы их «оборот», благодаря православным, вырос в 4-5 раз. При этом если у католиков в этот день поет только один человек, то я привожу целый хор из России. Для них это как подарок, они нас благодарят и радуются. И сейчас именно благодаря ревности русских паломников идет возрождение поклонения Терновому венцу.

Несколько моих знакомых французов в последнее время перешли в православие. Это тенденция?

Давайте вспомним XIX век, когда некоторые представители русской знати переходили в католическую веру, в частности, дочь и жена московского губернатора Федора Ростопчина. Дочь губернатора Софья во Франции вышла замуж за графа де Сегюра и стала знаменитой детской писательницей - Софи де Сегюр. Но сейчас все наоборот. Французская знать все чаще становится православной. И сегодня среди православных священников есть представители самых именитых французских фамилий. Для них это оказалось трудным шагом - пришлось преодолеть предубеждения своих семей, пройти через конфликты. Такой переход сопровождается духовным переворотом, который основан на изучении нашего наследия. Должен сказать, что сейчас во Франции самые образованные и активные священники — не русские, а представители западной интеллигенции, принявшие православие. Они становятся православными в эмиграционной среде. Но эмиграция - это отблеск, а не свет православия. А свет — в России.

Ну а кто составляет основу прихожан православной церкви во Франции?

Три четверти приехали после перестройки, решая, прежде всего, свои материальные проблемы. Они приходят в церковь, которая осталась практически единственным объединяющим фактором. У нас сейчас остро ставится вопрос об их «дообразовании» для того, чтобы преодолеть отношение к церкви, только как к месту собрания.

Скоро начнется строительство российского православного духовно-культурного центра с пятиглавым храмом рядом с Эйфелевой башней. Однако парижский мэр Бертран Делануэ недавно выступил против его сооружения.

Некоторые французы воспринимают наше православие, прежде всего, как символ всей России. Не имея права отказать Москве в рамках конституционных свобод и законов, они боятся «последствий». Обращение нескольких видных католических богословов в православие уже вызвали бурю в стакане Католической церкви, и сейчас часть французов опасается явления православной красоты в центре Парижа. Но ничего сделать они уже не смогут, соглашение подписано на самом высшем уровне.