Никишин николай николаевич. Интеллигентская штучка Николай никишин

Об этих святынях, а также о положении православия во Франции «Культура» побеседовала с директором Паломнического центра при Корсунской епархии Московского патриархата, настоятелем двух православных подворий - Святой Елены в Париже и подворья Святителя Николая в Сен-Николя-де-Пор - иереем Николаем Никишиным.

культура: Отец Николай, когда возникло современное российское паломничество во Францию?

отец Николай: Все началось в 1997 году с исторического молебна, который я отслужил перед мощами cвятой равноапостольной царицы Елены, хранящимися в парижской церкви Сен-Ле-Сен-Жиль. Тогда произошло осознание того, что Париж - не только центр культуры, но и средоточие святых мест. Мы говорим о России, как о богоносной стране. У нас даже есть некое предубеждение, что мы лучше всех. И вдруг ты узнаешь, что Францию не зря называют старшей или любимой дочерью Церкви. Ведь если наш князь Владимир стал христианином только в конце Х века, то Франция начинает свою христианскую историю с короля Хлодвига в конце V столетия.

культура: Главное открытие для православных - это, конечно, Терновый венец Христа?

отец Николай: В Соборе Парижской Богоматери хранится Терновый венец, который каждую первую пятницу месяца выносится на поклонение. Для русских это было полной неожиданностью. Я сам организовал первый молебен перед Венцом в 2004 году. А после того, как в 2007-м патриарх Алексий II с хором Сретенского монастыря приехал в Париж и поклонился этой святыне, началось массовое паломничество к Терновому венцу и другим святыням Франции из разных концов России и всего постсоветского пространства.

культура: Паломничество не ограничивается только Парижем?

отец Николай: Есть маршрут, который помимо поклонения Терновому венцу также включает паломничество к Покрову Богородицы в Шартрском соборе, Ризе Господней в пригороде Аржантей, главе Иоанна Предтечи в Амьене и мощам Марии Магдалины в парижской церкви Мадлен.

культура: Странно, что в России до недавнего времени не знали, как много здесь христианских святынь.

отец Николай: Действительно, после триумфального вхождения наших войск в Париж в 1814 году нет ни одного свидетельства того, чтобы кто-то заметил эти величайшие святыни. Первая волна русской эмиграции в лице тысяч ее блестящих представителей проложила во Францию философские и художественные мосты, но «не заметила» Терновый венец. Не знали они и о Покрове Богородицы - плате в два с половиной метра длины на полметра ширины. И о главе Иоанна Предтечи. Но удивляться не стоит. Для этого нужно было раскрепощение сознания.

культура: Как случилось, что Вы начали изучать православные реликвии?

отец Николай: Я окончил мехмат МГУ и по своему призванию являюсь ученым. Попав в Париж, я закончил здесь православный Свято-Сергиевский богословский институт и занялся исследованием святынь, покрытых слоем нигилизма. Моим первым открытием стали мощи святой Елены, их подлинность явилась тем даром, который показал, что здесь, во Франции, и на Западе вообще, под спудом лежит то, что ценнее передовых технологий и прочих достижений цивилизации. Я создал методологию исследования святынь, благодаря которой в итоге смог убедиться, что набор веточек в Соборе Парижской Богоматери - не какой-то вымысел, не махинация, а действительно Терновый венец Спасителя.

культура: Как же он попал в Париж?

отец Николай: Здесь все просто. У нас принято крестоносцев считать жестокими грабителями. Именно они в 1239 году привезли Терновый венец из Константинополя в Париж. Но, может, крестоносцы послужили орудием Божественного промысла? Ведь многое из того, что они не забрали из нынешней Турции, уже недоступно для поклонения. А Терновый венец стал источником благодати для всей Франции и других стран.

культура: От русских паломников я впервые услышал о том, что Риза Господня находится в парижском пригороде Аржантей.

отец Николай: Да, эту Ризу император Карл Великий в VIII столетии подарил своей дочери - игуменье монастыря в Аржантее. Мы знаем, что персидский шах подарил частичку этой святыни Михаилу Романову, точнее, его отцу - патриарху Филарету. Это было воспринято как особое благословение династии Романовых после долгих лет Смуты. И сейчас, в непростые для России времена, нам вновь открывается эта святыня.

культура: Предмет особого поклонения для православных - Покров Богородицы в Шартрском соборе.

отец Николай: Это - символ покровительства и заступничества Божией Матери. Покров, как и Терновый венец, был привезен из Константинополя, только намного раньше - в конце IX века, и сыграл освободительную роль в истории Шартра. В 911 году город подвергся разрушительному набегу викингов. Епископ вышел с этим платом на городскую стену, и на викингов вдруг нашло ослепление, после чего они отступили. Уже в следующем году их вождь Роллон принял крещение и из разбойника превратился в первого князя Нормандского.

культура: А какими путями глава Иоанна Крестителя оказалась в городе Амьене на севере Франции?

отец Николай: Она была привезена из Константинополя крестоносцами. Голову Предтечи нашел в развалинах императорского дворца простой клирик. В итоге она попала в Амьен, где средь чистого поля возник грандиозный готический собор.

культура: Сегодня почти никто из французов не знает, что в парижской церкви Мадлен хранятся мощи равноапостольной Марии Магдалины.

Отец Николай: Да, еще в позапрошлом веке, когда было завершено строительство парижской церкви Мадлен, в нее были переданы мощи святой Марии Магдалины. Они хранились на юге Франции в местечке Сен-Максимен-ла-Сент-Бом, где, по преданию, Мария Магдалина провела последние 30 лет своей жизни.

культура: Есть ли еще во Франции неизвестные нам реликвии?

отец Николай: В городке Кагор находится головной сударь - тот плат, в который была завернута глава Спасителя в момент Его погребения. В 50 километрах от Амьена в деревушке Шери хранится голова Анны - матери Богородицы. Около Гренобля - мощи Антония Великого. Помните, с каким воодушевлением в России шли поклониться поясу Богородицы, который привезли с Афона? Во Франции в долине Луары, рядом с местечком Лош, хранится другой Ее пояс.

культура: Насколько я понимаю, католики не очень-то почитают эти святыни?

отец Николай: Увы. Народ ими практически не интересуется, относится к ним равнодушно. Можно даже говорить о религиозном безразличии французов. Это проявляется, в частности, в том, что их соборы пустые. Сегодня, когда в Соборе Парижской Богоматери идет поклонение Терновому венцу, мне все время звонят из России с просьбой помочь попасть на это поклонение. Наши люди просто не верят, что оно начинается в три часа дня, а спустя полтора часа заканчивается. Этого времени всем хватает. И не надо пропусков или приглашений, потому что мало людей. Из двух сотен, которые приходят, половина православных.

культура: Как относятся католики к нашим паломникам?

отец Николай: Очень хорошо. Орден рыцарей Святого Гроба организует поклонение Терновому венцу и продает образки-открытки. За последние годы их «оборот», благодаря православным, вырос в 4-5 раз. При этом, если у католиков в этот день поет только один человек, то я привожу целый хор из России. Для них это как подарок, они нас благодарят и радуются. И сейчас именно благодаря ревности русских паломников идет возрождение поклонения Терновому венцу.

культура: Несколько моих знакомых французов в последнее время перешли в православие. Это тенденция?

отец Николай: Давайте вспомним XIX век, когда некоторые представители русской знати переходили в католическую веру, в частности, дочь и жена московского генерал-губернатора Федора Ростопчина. Дочь губернатора Софья во Франции вышла замуж за графа де Сегюра и стала знаменитой детской писательницей - Софией де Сегюр. Но сейчас все наоборот. Французская знать все чаще становится православной. И сегодня среди православных священников есть представители самых именитых французских фамилий. Для них это оказалось трудным шагом - пришлось преодолеть предубеждения своих семей, пройти через конфликты. Такой переход сопровождается духовным переворотом, который основан на изучении нашего наследия. Должен сказать, что сейчас во Франции самые образованные и активные священники - не русские, а представители западной интеллигенции, принявшие православие. Они становятся православными в эмиграционной среде. Но эмиграция - это отблеск, а не свет православия. А свет - в России.

культура: Ну а кто составляет основу прихожан православной церкви во Франции?

отец Николай: Три четверти приехали после перестройки, решая, прежде всего, свои материальные проблемы. Они приходят в церковь, которая осталась практически единственным объединяющим фактором. У нас сейчас остро ставится вопрос об их «дообразовании» - для того, чтобы преодолеть отношение к церкви только как к месту собрания.

культура: Скоро начнется строительство российского православного духовно-культурного центра с пятиглавым храмом рядом с Эйфелевой башней. Однако парижский мэр Бертран Делануэ недавно выступил против его сооружения.

отец Николай: Некоторые французы воспринимают православие, прежде всего, как символ всей России. Не имея права отказать Москве в силу конституционных свобод, они боятся «последствий». Обращение нескольких видных католических богословов в православие уже вызвало бурю, и сейчас часть французов опасается явления православной красоты в центре Парижа. Но ничего сделать они уже не смогут, соглашение подписано на высшем уровне.

Биография

Никишин Николай Николаевич , советский военачальник, генерал-лейтенант (1946). Получил первичное образование в Жиздринском городском училище, а в 1915 г. окончил землемерное училище в Москве. Участник Первой мировой войны: в августе 1915 г. мобилизован на военную службу и зачислен в 5-й сапёрный батальон. В апреле 1916 г. окончил 6-ю Московскую школу прапорщиков, произведён в прапорщики по армейской пехоты и назначен младшим офицером в 203-й пехотный запасный полк. В августе того же года направлен на Кавказский фронт, командир роты 506-го пехотного Почаевского полка 127-й пехотной дивизии, в составе которого воевал с турками на Кавказском ТВД. В марте 1918 г. в чине поручика убыл с фронта в распоряжение Жиздренского уездного военкомата и в апреле демобилизован.

Участник Гражданской войны: в июле 1918 г. был призван в Крвсную армию и назначен инструктором всевобуча Жиздринского уездного военкомата, затем командовал взводом в 6-м запасном полку в г. Калуга. В начале мая 1920 г. направлен на Западный фронт Участник Советско-польской войны 1920 г.: командира роты отдельного стрелкового батальона 8-й стрелковой дивизии участвовал в Варшавской операции, в боях под Брест-Литовском и Барановичами. С января 1921 г. командовал ротой в дивизионной школе, участвовал с ней в борьбе с бандитизмом в Бобруйском и Слуцком уездах.

В межвоенный период с апреля 1921 г. проходил службу в штабе 8-й стрелковой дивизии: топографа, адъютант начальника дивизии, помощник начальника оперативно-строевой части. В январе 1924 г. переведён в 33-ю стрелковую дивизию Западного (с октября 1926 г. - Белорусского) военного округа: помощник начальника оперативной части, начальник штаба 99-го стрелкового полка, начальник 4-го отделения штаба дивизии. С декабря 1930 г. по июль 1931 г. учился на Стрелково-тактических курсах усовершенствования комсостава РККА «Выстрел» им. Коминтерна. По окончании направлен в 79-й стрелковый полк 27-й Омской стрелковой дивизии: командир батальона, начальник штаба полка. В июне 1936 г. назначен начальником 5-го отдела штаба 4-го стрелкового корпуса. С июля 1938 г. начальник штаба 5-й стрелковой дивизии. В августе того же года был назначен помощником командира 11-го стрелкового корпуса, но до ноября 1939 г. фактически исполнял обязанности командира корпуса. В ноябре 1939 г. полковник Н.Н. Никишин назначен командиром 52-й стрелковой дивизии Ленинградского военного округа. В этой должности принимал участие в Советско-финляндской войне 1939-1940 гг. В июне 1940 г. ему было присвоено звание генерал-майора.

В начале Великой Отечественной войны продолжал командовать 52-й стрелковой дивизией, которая в составе 14-й армии Северного фронта приняла первый бой с войсками противника на р. Западная Лица в 60 км северо-западнее Мурманска. В июле 1941 г. освобожден от должности и зачислен в распоряжение Военного совета 14-й армии. Приказом НКО от 27.7.1941 г. назначен командиром 14-й стрелковой дивизии, которая успешно оборонялась на южном берегу губы Большая Лица. С декабря того же года командовал Кемской оперативной группой войск Северного фронта, прикрывавшей Кировскую железную дорогу на кестеньгском, ухтинском и ребольском направлениях. В марте 1942 г. оперативная группа была развернута в 26-ю армию, а генерал-майор Н.Н. Никишин назначен ее командующим. В мае 1943 г. направлен на учёбу в Высшую военную академию им. К.Е. Ворошилова. По окончании её ускоренного курса, с марта 1944 г. командовал 116-м стрелковым корпусом в составе 67-й армии Ленинградского, а затем 3-го Прибалтийского фронтов. В мае 1944 г. принял командование 7-м стрелковым корпусом 54-й армии этого же фронта и участвовал с ним в Псковско-Островской наступательной операции. С 6 августа того же года командовал 119-м стрелковым корпусом. Части корпуса в составе войск 1-й ударной и 67-й армий 3-го Прибалтийского фронта участвовал в Тартуской и Прибалтийской наступательных операциях, в освобождении городов Валга, Стренчи, и Рига других. Позднее корпус в составе 67-й армии 2-го Прибалтийского фронта участвовал в уничтожении Курляндской группировки противника.

После войны генерал-майор Никишин продолжал командовать 119-м стрелковым корпусом в составе 3-го Прибалтийского фронта, а с сентября 1945 г. проходил службу в Туркестанском военном округе. В 1946 г. ему было присвоено звание генерал-лейтенанта. В июле 1949 г. уволен в отставку.

Награждён орденом Ленина, 3 орденами Красного Знамени, орденом Богдана Хмельницкого 1-й ст., медалями.

1 Дата рождения Н.Н. Никишина взята из послужного списка императорской армии [См.: РГВИА, ф. 409, оп. 1, п/сп 193-640 (1916 г.)], в личном деле РККА указана дата - 13(25).3.1896 г.

История Иверской-Парижской иконы

Диакон Николай Никишин.

«История Иверской иконы Пресвятой Богородицы, находящейся в храме Трёх Святителей в Париже».

Радуйся, благая Вратарнице,

Двери Парижа верным Открывающая .

Чтимая Иверская икона Божией Матери в парижском Трёхсвятительском подворье .

Стараниями митр. Вениамина была выкуплена у прежних владельцев,

потомков французского офицера, который вывез икону

из Москвы во время Отечественной войны 1812 года.

Эту церковь найти нелегко, хотя адрес ее известен: Рю Петель, 5, метро "Вожирар" – 5, rue Petel, Paris 75015, M° Vaugirard.

Особенно, если ты приехал из России. Где купол? Где белые стены? Только познакомившись со сложной историей русской эмиграции, понимаешь, что это не провокация духовного чувства, а просто лучше не могли. Ведь все пришлось начинать с начала, с нуля.

Трёхсвятительское подворье в Париже является в настоящее время кафедральным

собором Корсунской епархии Русской Православной Церкви.

Основано свт. Вениамином (Федченковым) в 1931 году.

Когда наконец входишь в храм Трех Святителей, то возникает обратное ощущение: иконы, фрески – в прямом смысле очаровывают. По сравнению с другими церквями в эмиграции поражает цельность росписи. Сразу бросается в глаза большая икона: Иверской Божией Матери. Потом узнаешь, что это самая большая икона в зарубежных русских церквях. Видно, что этот образ – дореволюционный и, что он почитается: почти всегда перед ним стоят цветы. Познакомившись с приходом, узнаешь, что действительно: эта икона является главной святыней храма Трех Святителей: его «столп и утверждение».

Расскажем, как она оказалась в этом храме, поскольку эта история очень назидательна, но мало кому известна.

«Радуйся, Освятившая Афон Своим пришествием;

Радуйся, благодать сему месту обещавшая».

Чудотворная Иверская икона Божией Матери,

находящаяся на святой горе Афон.

Святая первоначальная икона, именуемая "Иверской", находится с конца десятого века в Иверском монастыре, на Афонской горе. Она помещается при входе в монастырь при вратах, место определенное самой Богородицей, почему сия святая икона и называется "Вратарницей" или по-гречески "Портаитиссой". Уже давно это место, "при вратах", превращено в церковь, ради святого образа.

В царствование Алексия Михайловича, при патриархе Никоне, 13 октября 1648 года, в Москву впервые был привезен список с этой афонской чудотворной иконы. Как поется в акафисте:

«Странно покрываемую от иконы Богоматере обитель Иверскую слышав патриарх Никон,

Вожделе и Российской стране благодати Ея стяжати причастие».

Несколько позже, в 1669 году, у Воскресенских ворот Китай-города при входе на Красную площадь построена деревянная часовня, куда был помещен другой список Иверской иконы, так называемая "Московская-Иверская". Совершенно неизвестно, кто писал эту икону и когда. Это было забыто, так как всеобщее мнение было, что эта икона и есть список 1648 года, присланный с Афона.

Об Афонском списке известно, что его размеры во всем подобны "оригиналу" на Афоне (матери всех "Иверских"), икона же, поставленная в часовне, значительно больше (1).

Каждый идущий в Кремль, на Красную площадь, прежде всего молился у "Иверской Матушки". Часовня никогда не запиралась. Многие приезжавшие в Москву раньше всех дел шли поклониться Пресвятой Богородице Иверской и просить у нее помощи. Бывал даже обычай среди москвичей, особенно ищущих заступничества Божией Матери, – глубокой ночью, по обету, ходить к "Иверской" по три, семь или двенадцать раз.

Таким образом, по примеру афонскому и Москва стала иметь свою "Вратарницу", защитницу непобедимую, пречистую Богородицу. Эта икона стала одной из самых почитаемых московских святынь:

«Радуйся, страны Российския покрове, ширший облака;

Радуйся, Православныя Церкве непоколебимый столпе».

Уже в 1693 г. образ "Московской-Иверской" был настолько чтим, что его носили по домам, и "для провожания от бесчинных людей" посылали при иконе по два человека караула. Многочисленные привесы на иконе свидетельствовали о благодарности людей, получивших от иконы исцеления. Так как образ все чаще был "в ходу" по домам, больницам, церквам и предместьям Москвы, то был сделан список-дубликат "Московской-Иверской", который оставляли, чтобы часовня никогда не оставалась без иконы. На списке икона была того же вида и размера, как главная, но жемчужная богатая риза, что была на главе Пресв. Богородицы главной иконы, на дубликате, для подобия, написана красками.

В XVIII-XIX вв. лишь очень малая часть богомольцев видит саму "Московскую-Иверскую", так как икону возили почти круглые сутки. Но в часовне, тем не менее, всегда толпился народ:

«Радуйся, всегда теплая о нас ходатаице к Богу;

Радуйся, сущим в бедах прибежище;

Радуйся, скорбящим утешение».

В 1812 году, во время нашествия Наполеона в Россию, икона "Московская-Иверская", спасаемая от французов, с прочими святынями была увезена во Владимир. В часовне был оставлен ее список, сделанный в 1758 году.

Как известно, французы разграбили Москву. Не щадя святыни, штыками отрывали золотые и серебряные ризы икон в московских соборах и церквях. Из одного только Успенского собора ими было унесено 18 пудов (288 кг) золота и 325 пудов (5200 кг) серебра. В частности, была разграблена и Иверская часовня, и список с главной иконы пропал, можно было лишь предполагать, что он был увезен во Францию.

После 1812 года никакой второй иконы при Иверской часовне долгое время не было. Но так как необходимость нарастала, то в 1852 году была опять написан новый дубликат главной, т. е. "Московской-Иверской". Как и первый дубликат, она представляет собой точное подобие главной с нарисованной жемчужной ризой на главе и плечах Пресвятой Богородицы.

Эта она и была, главным образом, в часовне до Революции. Именно этот образ и запечатлелся в памяти многих москвичей.

В 1922 году все драгоценное убранство часовни было изъято властями и бесследно исчезло.

Храм Воскресения Христова в Сокольниках (Москва),

в котором хранится московская Иверская икона.
Храм также известен тем, что именно в нем проходили заседания

Поместного собора Русской Православной Церкви 1945 года,

избравшего Патриархом Московским и всея Руси

высокопреосвященнейшего митрополита Ленинградского и Новгородского Алексия.

В июле 1929 года часовня была закрыта и разрушена, а в 1931 году были уничтожены и Воскресенские Ворота, а чудотворная икона "Московская-Иверская" была пренесена в храм Воскресения в Сокольниках в Москве (Сокольническая площадь, 6) (2). Сейчас она не имеет на себе жемчужной ризы, а покрыта металлической посеребряной ризой. Судьба второго списка-дубликата не известна.

Промыслом Божиим, после лихих годин испытаний для Церкви и преследований верующих, Иверской часовне суждено было возродиться:

«Радуйся, Еюже власть князя тьмы разрушится;

Радуйся, Еюже Евангелие благовестится;

Радуйся, вечный покой нам уготовляющая».

5 ноября 1994 года Святейший Патриарх Московский и всея Руси Алексий II освятил закладной камень часовни.

В 1995 г. были завершены работы по воссозданию часовни и ворот, и 25 октября, в канун праздника Иверской иконы Божией Матери, в Москву из Иверского монастыря на Афоне прибыл список афонского образа.

В 1669 году на Воскресенских воротах Красной площади в Москве

была размещена принесенная с Афона Иверская икона Божией Матери.

В 1782 году икона была перенесена в построенную перед воротами часовню .

являвшаяся иконой-заместительницей чудотворной Иверской.

В 1929 году часовня была разрушена, восстановлена в 1995 году.

Фото © Валерий Некрасов

С этого времени ежедневно перед образом Божией Матери непрерывно, с 8 до 20 часов, читается акафист поочередно всеми клириками Москвы:

«Радуйся, вдов заступление;

Радуйся, сиротствующих милосердая Мати;

Радуйся, заблуждающихся на путь истины обращение».

Однако вернемся к истории образа, находящегося в Париже. Пути Господни неисповедимы!

В 1930 году один из эмигрантов-москвичей А.Н. Павлов, проходя по улицам Парижа, в одном из антикварных магазинов на ул. Сент-Оноре, через витрину увидел верхнюю часть большой иконы, загроможденной другими предметами. Была видна только корона и голова по плечи Божией Матери. Он сразу узнал Иверскую икону, так как в прошлом много раз приходил в Иверскую часовню и молился перед чудотворным образом. В начале у него появилось горькое чувство: вот еще одна святыня – невольный свидетель бесчинств происходящих в России, – так как он думал, что икона попала в Париж после гражданской войны. Но то, что он узнал, оказалось гораздо более удивительным. В магазине ему сказали, что икона была вывезена из Москвы во Францию в 1812 году наполеоновским офицером, и что теперь его потомки ее хотят продать.

Вся русская эмиграция взволновалась. Не только Павлов, но и все москвичи в этом образе Божией Матери узнавали "ту самую", которая пребывала в Иверской часовне. На самом деле они видели список, сделанный в 1758 г., во всем подобный второму списку 1852 г. Но от этого все становилось еще более удивительным.

Промыслом Божиим, икона пребывала в безвестности 120 лет, как бы повторяя свою судьбу: в десятом веке, после иконоборческой смуты, когда около 200 лет не было ничего известно об ее судьбе, она чудесным образом была обретена на Афоне.

С десятого века эта икона стала особенной покровительницей Афонских обителей. Небесная Царица, явилась многим пустынножительствующим старцам и подвижникам и сказала: «Пока моя икона будет находится в Иверском монастыре, ничего не бойтесь, и живите в своих кельях. Когда же изыду из монастыря Иверского, тогда каждый да возьмет свою суму и грядет куда кто знает».

В XVII-м веке этот образ, прибыв в Москву, тоже занял место при "вратах", на этот раз Москвы, и именно там стал особенно почитаться (3).

Наконец, в ХХ веке, после революционных бурь и страшной Гражданской войны, Промыслом Божиим этот образ оказывается в Париже, главном центре русской эмиграции. С одной стороны, это было время страшной нужды и изнуряющей бедности. С другой стороны, эмиграция раздиралась противоречивыми оценками и анализами происшедшего и происходящего на Родине.

Необходимо сказать, что 1930-31 гг. нужно считать годами в основе изменившими церковную жизнь послереволюционной русской эмиграции, годами "парижской схизмы". Русская Церковь, точнее приходы, основанные русскими за границей, оказались разделенными на три, как говорят "юрисдикции", не общающиеся друг с другом, считавшие друг друга "предателями истинной Церкви, раскольниками".

Многие надеялись, что обретенная святыня примирит расколовшиеся православные приходы и соединит их чудесным образом с Россией. Так, митр. Евлогий в проповеди по окончании молебна по случаю обретения сказал: «Пусть этот образ Владычицы послужит нам символом единства и откроет нам двери в многострадальную Родину».

Хозяин магазина антиквар Коган запросил колоссальную сумму за икону: 25000 франков (4). Для выкупа был создан комитет, в который привлекли ряд известных в эмиграции лиц. Вскоре часть суммы собрали и дали антиквару задаток, что позволило взять икону из магазина. С этого момента она стала путешествовать по храмам и домам, как когда-то Иверская-главная.

Первый торжественный молебен был совершен в греческом соборе св. Стефана, в Париже на рю Бизе. Затем в храме св. Александра Невского, на рю Дарю. Потом икону повезли в Ниццу и там в свято-Николаевском соборе совершались перед нею молебны. Все радовались появлению иконы, слезно молились. Но несмотря на заинтересованность высших светских и церковных кругов, денег было собрано мало. Пришлось вернуть икону в магазин и ее вновь выставили на продажу.

Первооткрыватель иконы А. Н. Павлов, после многих ходатайств и неудачных попыток приобрести икону, в середине 1931 г., обратился к епископу Вениамину (Федченкову). Владыка особенно почитал Иверскую икону, так как день его тезоименитства, мч. Вениамина, диакона, приходился на праздник Иверской Вратарницы (13 окт. ст. ст./26 окт. н.ст.). Скажем несколько слов о положении епископа Вениамина.

До 1931 года русская эмиграция в церковном своем устроении в большинстве своем (за исключением приходов "Русской Зарубежной Церкви", или "карловчан") возглавлялась митрополитом Евлогием (Георгиевским) и канонически состояла в Русской Церкви, и митрополит Евлогий был в более или менее частых письменных сношениях с Московской Патриархией.

В июне 1930 года митр. Евлогий был смещен указом Патриархии за неверность принятому им в 1927 году обязательству о невмешательстве Церкви, согласно заветам патриарха Тихона, в политику. Митр. Евлогий отказался подчиниться распоряжению о его смещении, за что он и другие с ним епископы были лишены права управления и хиротонии (24 декабря 1930 г.). Пренебрегая запрещением, митр. Евлогий пытался прикрыть раскол своим незаконным переходом без разрешения Московской Патриархии, в Константинопольскую юрисдикцию. Для этого он поехал в Константинополь и вернулся, привезя с собой декрет Константинопольского патриарха Фотия от 17 февраля 1931 года о принятии его под омофор (в юрисдикцию) Престола патриарха Константинопольского. За ним последовала большая часть его паствы. Однако группа клириков и мирян во главе с епископом Вениамином (Федченковым), тогдашним инспектором Парижского Свято-Сергиевского Православного Богословского Института, впоследствии митрополитом, заявили протест против этого, оставшись верными Матери-Церкви. Было решено организовать свой приход. Так как под омофор епископа Вениамина прибыли монашествующие с разных концов Западноевропейской епархии, то было решено образовать в новооткрываемом храме монастырское подворье, а при нем устроить приход Московской Патриархии.

В 15-ом округе Парижа, на улице Петэль, 5, был найден гараж, нижнее подвальное помещение оборудовали под храм, а в верхнем полутора-этажном наметили устроить трапезную и монашеские кельи.

Храм стал сразу же мишенью для всех письменных и устных возмущений, негодований, невероятных обвинений в предательстве и измене, в коммунизме, советизме, в вероломном нарушении церковного единства и т. д. Перед членами прихода закрывались двери эмигрантских объединений, организаций и даже частных домов.

Никто не хотел слушать разъяснений, что прихожане Трехсвятительского храма никуда не уходили, ни от кого не откалывались, никому и ничему не изменяли, что они продолжают стоять на той же позиции, на которой перед тем находился сам митр. Евлогий и его паства, т. е. остались в Русской Церкви – единственной, так как двух или трех русских церквей ни при каких обстоятельствах быть не может. Напечатать этого тоже было невозможно, так как двери многочисленных в то время газет были закрыты для тех, кто сохранял верность митр. Сергию (Страгородскому), Патриаршему местоблюстителю.

Не удивительно, что епископ Вениамин, душа и вдохновитель нового прихода, усмотрел в обращении Павлова к нему как к последней инстанции за помощью в приобретении Московской святыни особое знамение как для себя, так и для прихожан храма Трех Святителей, оставшихся верными Московской Патриархии.

Когда владыка Вениамин узнал, что Иверскую икону снова выставили на продажу, он немедленно поехал к антиквару для переговоров. Придя в магазин, владыка с ужасом увидел, что иконы нет на витрине, но тут же выяснилось, что образ отправили на склад, где хранились редкие, но трудно продаваемые вещи. Когда епископ Вениамин вошел с хозяином на склад, то содрогнулся, увидев икону стоящей вниз головой. Ее поставили как следовало, и начали переговоры об условиях покупки.

Антиквар назвал ту цену (15000 франков), до которой уже удалось снизить первоначальную цену и предупредил, что нужно торопиться, так как икону должны через три дня выставить на аукционе.

Владыка, внутренне молясь, просил антиквара снизить цену, но тот согласился лишь на то, чтобы продать икону в рассрочку: восемь тысяч уплатить немедленно, четыре тысячи – в течение года, а остальную сумму – в течение трех лет. Коган дал епископу Вениамину несколько дней на размышление, а образ разрешил забрать пока с собой.

Владыка привез чудотворный образ на Трехсвятительское подворье. Приход только что образовался. Это было время крайней бедности. Денег хватило только на то, чтобы снять гараж с подвальным помещением. Ничего не было. Представьте себе храм в подвале: каменные, неоштукатуренные стены, фанерный иконостас, заполненный бумажными, копеечными иконами. Духовенство в облачениях, трогающих сердце: столько положено видимой заботы, любви и тщания, чтобы из жалких тряпочек соорудить одежды, достойные предстоятелей перед Престолом Божиим.

Приведем трогательное свидетельство митр. Антония (Блума), духовного чада архим. Афанасия (Нечаева), одного из первых насельников Трехсвятительского подворья, о том как им жилось в этом 1931 году:

«Денег не было никаких, на которые можно было бы покупать пищу для живших при храме пяти монахов. Ели они только то, что прихожане складывали в картонные коробки у дверей одной кельи. Когда ничего не было – не ели; а милостыню давали – не деньгами, не едой; но придешь как-нибудь поздно вечером, и видишь: лежит на цементном полу епископ Вениамин, закутавшись в свою монашескую мантию; в его келье, на его койке – нищий, на матрасе – нищий, на ковре – нищий; самому епископу там места нет».

Владыка поставил драгоценный образ посредине храма и пошел в алтарь, чтобы помолиться и успокоиться.

«Где взять деньги?» – эта мысль неотступно преследовала его. Всю ночь епископ Вениамин не мог успокоиться, к тому же у него явилось сомнение – казалось невероятным, чтобы в Париже могла появиться Вратарница Московская: владыка в то время не знал, что в Московской часовне находился уже второй список с Иверской-главной. Владыка горячо молился, и в тонком сне ему явилась Сама Матерь Божия, сказав: «Как ты можешь сомневаться?»

На следующий день на литургии, во время евхаристического канона, он обратился ко Господу с мольбой о помощи в приобретении иконы и вдруг услышал внутренним слухом: «Где твоя вера?» На сердце владыки стало спокойно, пришла уверенность, что икона останется в храме.

После этого епископ Вениамин произнес вдохновенную проповедь. Он говорил о том, какая благодать изливается через этот чудотворный образ, каким утешением для всех русских людей станет обретение величайшей святыни Русской земли, призывая всех, кто сможет пожертвовать свои трудовые деньги для выкупа святыни.

На ближайшее воскресенье назначили сбор средств. Многие приносили последнее, что имели. Одна пожилая женщина, много лет служившая няней, а затем экономкой в состоятельной семье, принесла крупную сумму: долгие годы она откладывала из своего жалования "на похороны", и вот, услышав о чудотворной иконе, она пожертвовала все накопленные деньги, решив, что уж как-нибудь ее похоронят. Эмигранты бедствовали, голодали, но многие отказывались даже от необходимого и вносили свою лепту.

Несмотря на все старания, собранная сумма была недостаточна для первого взноса. Нам надо представить, что в приходе было записано было всего около 30 человек, а на воскресную литургию собиралось, в лучшем случае 40-50 человек. И тогда епископ Вениамин разослал письма в разные города Франции своим знакомым с просьбой ссудить его деньгами. Он знал, что почти все семьи откладывали в течение трех месяцев деньги за жилье (плата вносилась на три месяца вперед, и просрочка даже на один день грозила в эти времена немедленным выселением) (5).

Квартирные деньги были для русских эмигрантов неприкосновенными – и вот их-то и попросил владыка, обещая вернуть в нужный срок. Замечательно, что никто не ответил отказом и никого из тех, кто прислал деньги, не согнали с квартиры.

К указанному сроку необходимая сумма задатка была собрана. Владыка сам отдал деньги антиквару, который, зная о бедственном положении русских эмигрантов, был поражен тем, что деньги удалось в этот раз собрать. Это было явным чудом Божиим.

Утром 17 января 1932 года икону вновь принесли в храм св. Александра Невского для торжественного молебна, после чего святочтимый образ Божией Матери окончательно поселился в храме Трех Святителей. 24 января 1932 года был отслужен молебен по случаю обретения великой святыни. Все чувствовали, что невольно стали свидетелями еще одного чуда от святой иконы:

«Радуися, помощь наша в чуждей стране;

Радуйся, в странствии нашем утешение».

Приобретение этой дорогой, с материальной точки зрения, иконы оказалось не под силу русской эмиграции в целом как таковой и стало возможным одному из самых маленьких и бедных приходов. Это было воспринято как особое благословение Царицы Небесной теми, кто поставил верность и любовь к Русской Православной Церкви "во главу угла" своего духовного бытия.

Для оплаты следующих взносов с образа сделали фотографии и продавали их не только в храме, но с помощью прихожан – в других местах. Со всех концов Франции и других стран в Трехсвятительское подворье приезжали русские люди, чтобы почтить святой образ и оставить свою жертву на выкуп иконы. Так была собрана нужная сумма.

По благословению владыки Вениамина двери храма не запирались ни днем, ни ночью, так что каждый мог прийти помолиться перед образом. Так в Париже была продолжена традиция, установленная в Москве – и здесь, вдали от России, Вратарница Московская, став Вратарницей Парижской, постоянно была готова принять всех скорбящих, подать помощь и заступничество.

Благодаря Ей Трехсвятительское подворье стало «очагом, возгревающим в поколениях русских людей живое наследие святой Руси, великой истории и культуры нашего народа… Оно было и остается местом, где наша Святая Русская Православная Церковь напоминает о ее любви ко всем дорогим ее сердцу сынам и дочерям, пребывающим еще вне ее спасительной ограды, чей жизненный путь проходит за пределами нашего земного Отечества» (6).

До начала 60-х годов после каждой литургии неуклонно совершался молебен перед иконой. Эмиграция угасала, и новое поколение, родившееся во Франции, уже не так живо воспринимало историю обретения, да и саму икону. Молебны служить перестали.

Помощь пришла, откуда ее совсем не ждали. В 1975 году на Трехсвятительское Подворье был прислан иеромонах, ныне архимандрит, Георгий (Вострель), австриец по происхождению, для помощи состарившимся священникам в осуществлении ежедневного богослужения. Именно он стал восстановителем литургического почитания святого Образа. С 1984 года каждую среду вечером, только в этом месте Парижа, православные христиане самых разных национальностей поют акафист перед чудотворным образом:

«Радуйся, огненный Столпе, наставляяй сущия во тьме;

Радуйся, Молние, души просвещающая;

Радуйся, из глубины неведения извлачающая;

Радуйся, Мосте, преводяй сущих от земли на небо;

Радуйся, Звезда, рождшая Солнце».

Вот еще одно чудо, свидетелями которого мы все становимся. Являя собой незримую связь оплотов Православия: Афона и Москвы, – этот образ, в ХХ веке, стал вратами Православной Церкви в столице современной цивилизации и культуры Париже.

(2) В этом храме, по пятницам в 17:00 совершается богослужение с чтением акафиста перед иконой Божией Матери "Иверская".

(3) Мы знаем, что в России было несколько списков "Иверской", сделанных в XVII-ом веке, но ни один из них не приобрел всенародного значения, подобно "Московской-Иверской".

(4) 250 франков в месяц считалось хорошим заработком для русских эмигрантов в 1930 г.

(5) К примеру: однокомнатная квартира без удобств сдавалась за 350-400 фр. за триместр – обычное жилье для первого поколения эмиграции.

(6) Из Послания Его Святейшества Пимена, патр. Московского и Всея Руси по случаю 50-летия основания Трехсвятительского Подворья.

Приложение 1.

Имея в виду новых прихожан, мало знакомых с историей прихода, изложим все причины, по которым можно считать список, хранящийся на Трехсвятительском подворье, "Выносной" (дубликатной) иконой из Иверской часовни в Москве.

1. по технике исполнения (письмо, доска), икона несомненно написана во второй половине XVIII века или первой половине XIX века;
2. она повторяет все детали "Главной", поскольку она была "узнана" москвичами, видевшими воочию вторую "Выносную" в Москве;
3. ее размеры соответствуют размерам иконы, хранящейся в храме Воскресения Христова в Сокольниках;
4. обычно в иконописи не разрешается писать ризы или подвески на иконах, в данном же случае сделано исключение, дабы "Выносная" отображала главную, на которой была наложена риза из настоящих жемчугов, во всем ее внешнем виде, когда та "в ходу";
5. в правом клейме на парижском списке вписаны следующие слова: «Написася сия икона с настоящей чудотворной иконы Иверския Божия Матери, что у Воскресенских Ворот в Москве...». К сожалению место, на которое должна была быть вписана дата изготовления иконы тщательно затерто;
6. известно, что с 1812 г. по 1852 г. не было никакой "Выносной" в Иверской часовне;

Известно, что один из списков был изготовлен в 1758 г. Нам хотелось бы заключить, что вот это и есть дата написания Парижской "Иверской". Но нужно быть готовыми и к иному решению, так как сейчас мы не имеем перечня всех икон-заместительниц.

Так одной из святынь храма св. Николая в Кузнецах (Москва, Вешняковский пер.) является большая чудотворная Иверская икона Божией Матери, которая была написана в 1792 г. священником Василием Ивановым. Эта икона была заместительницей Иверской-главной в часовне у Воскресенских врат с 1792 по 1802 гг. Затем митр.Филарет (Дроздов) подарил эту икону для Иверской церкви, что была на Большой Ордынке. В 1930-е годы, после закрытия храма, икону перенесли в Николо-Кузнецкий храм, где она стоит до сего дня в киоте перед правым клиросом Сергиевого придела.

Приложение 2.

Празднование в честь иконы Божией Матери Иверской совершается в Русской Церкви четыре раза в году:

• 12 февраля ст.ст. / 25 февр. н.ст. – в день тезоименитства нынешнего патриарха Алексия;
• во вторник Светлой седмицы – празднование в честь иконы в Иверском монастыре на Афоне, тогда же бывает и крестный ход с нею на берег моря, где икона была принята отшельником Гавриилом (Х в.);
• 13 октября ст.ст. / 26 окт. н.ст. (годовщина принесения в Москву: 1648 г.) – в день тезоименитства митрополита Вениамина (Федченкова) († 1961 г.), основателя прихода Трех Святителей в Париже, усилиями которого чудотворный образ Иверской Богоматери был приобретен этим приходом в 1932 г.
• 31 марта ст.ст. / 13 апр. н.ст. – явление Иверской иконы Божией Матери. Примечательно, что в этот день также совершается память муч. Вениамина диакона (418-424), небесного покровителя митр. Вениамина.

Естественно в Париже отмечать также: 11 января ст.ст. / 24 января н.ст. – годовщина приобретения иконы приходом храма Трех Святителей в 1932 году.

Приложение 3.

(от редакции la-france-orthodoxe.net)

Одной из новых дат почитания Иверской иконы является: 11 ноября ст.ст. / 24 ноября н.ст. – день, в который начала мироточить Иверская-Монреальская икона Пресвятой Богородицы (1982).

Также стало известно, что с Иверской-Парижской иконы Божией Матери на данный момент существует несколько списков. Первый из известных нам списков находится в рижском Свято-Троице-Сергиевом женском монастыре. Возможно, этот список был привезен в Ригу митр. Вениамином в то время, когда он, окончательно вернувшись в Россию в 1947 г., стал управлять Рижской и Латвийской епархией, либо еще в 30-х годах, когда митрополит Рижский Елевферий (Богоявленский) являлся экзархом Московского Патриархата в Западной Европе. Список с Иверской-Парижской иконы был сделан и для митр. Евлогия (Георгиевского).

«От святыя иконы Твоея, о Владычице Богородице,

Исцеления и цельбы подаются обильно

С верою и любовию приходящим к ней.

Тако и мою немощь посети,

И душу мою помилуй, Благая,

И тело исцели благодатию Твоею, Пречистая»

(Тропарь Иверской иконе Божией Матери, гл.1).

Диакон Николай Никишин,

Храм Трех Святителей (Московский патриархат)

Париж, Рю Петель, 5

5, rue Pétel, Paris 75015