Корнилов Лавр Георгиевич: краткая биография и фото генерала. Адмирал Корнилов: краткая биография Герой крымской войны корнилов

Мягко выражаясь, содержание этой телеграммы было весьма необычным. Правительство, претендующее на то, что оно облечено «всей полнотой власти», вряд ли могло ожидать, что человек, обязанный подчиняться воинской дисциплине, позволит себе ставить условия перед тем, как согласиться на принятие должности. Первое условие, поставленное Корниловым, уже само по себе создавало конституционную путаницу. Как позже об этом писал в своих воспоминаниях ген. Деникин, требование Корнилова открывало вопрос о том, кто же в действительности глава государства: Верховный Главнокомандующий или Временное правительство? Керенский, который согласился на назначение Корнилова лишь под давлением комиссаров, в то время когда он и сократившееся Временное правительство сами себя назначали, – был теперь в ярости и готов был отменить сделанное им назначение . В конечном итоге был найден выход из этого конституционного затруднения: правительство послало своего комиссара – Филоненко, чтобы распутать положение с Корниловым. М. М. Филоненко, умелый адвокат со склонностью к авантюризму, таким образом описывает свои переговоры с Корниловым:

Я заявил генералу Корнилову, что его требование об ответственности перед народом и совестью может вызвать самые серьёзные опасения, но что, насколько мне его точка зрения известна, я полагаю, он разумеет под ответственностью перед народом ответственность перед его единственным полномочным органом – Временным правительством. Генерал Корнилов подтвердил понимание им своей ответственности именно в этом смысле .

Филоненко заверил Корнилова, что Временное правительство приняло его второе условие, уточнив, что у него одного будет право назначать высших военных начальников, но что Временное правительство «полагает необходимым оставить за собой право контроля этих назначений». Корнилов удовлетворился таким компромиссом. Относительно третьего требования Корнилова Филоненко объяснил, что оно было встречено сочувственно, однако нуждается в законном оформлении, детали которого было решено выработать совместно с правительством. Хотя в изложении Филоненко Корнилов на этих переговорах в большей или меньшей степени уступил всем требованиям правительства, не исключено, что сам Корнилов считал, что не пошёл ни на какие уступки, а лишь участвовал в детальной разработке условий, поставленных в трёх пунктах его телеграммы Керенский в конечном счёте согласился на назначение Корнилова под давлением членов своего правительства, в том числе Савинкова, ранее прикомандированного к Корнилову в качестве политического комиссара и только что назначенного товарищем военного министра. Но из последующих событий видно, что Корнилов смирился с этим назначением с определёнными внутренними оговорками.

Описанные выше трудности были едва устранены, как Филоненко пришлось улаживать ещё и другой конфликт. Принимая верховное командование, ген. Корнилов выразил пожелание, чтобы его на Юго-Западном фронте заменил ген П. С. Балуев Но незадолго до отъезда в Могилёв он узнал, что Временное правительство уже назначило главнокомандующим фронтом ген. В. А. Черемисова. На основе телеграмм, переданных по аппарату Юза, доклада самого Корнилова и комментариев Мартынова, мы можем восстановить происшедшее с достаточными подробностями.

Согласно Мартынову, Черемисов, будучи сыном мелкого чиновника, происходил из той же среды, что и Корнилов . В 1915 году он был уже генералом и занимал должность генерал-квартирмейстера 5-й армии. Он тогда оказался вовлечённым в неприятную историю: его обвинили в попытке скрыть поступок одного из своих подчинённых, подозреваемого в мошенничестве и, возможно, в шпионаже. Черемисов был понижен в должности до командующего бригады. В этих обстоятельствах для такого честолюбивого человека, как Черемисов, вполне естественно было питать недобрые чувства к начальству, и его обида вполне могла стать причиной того революционного энтузиазма, который он активно проявлял после Февральской революции

В июне 1917 года Черемисов командовал правым флангом 8-й армии под начальством Корнилова и заменил его во главе армии, когда Корнилов получил Юго-Западный фронт от ген. Гутора. Он отличился во время июньского наступления, взяв г. Калуш: тогда, конечно, Корнилов не мог сомневаться в его храбрости в бою. Но после прорыва русского фронта под Тарнополем Черемисов (по мнению Корнилова, изложенному в докладе Следственной комиссии) не показал достаточно твёрдости и силы характера, чтобы помешать разгрому своих войск.

К тому же Корнилов, с которым не согласовали назначение Черемисова, вероятно, отнёсся к этому как к нарушению обещания правительства не вмешиваться в назначение старших военных начальников. Правительственный комиссар, находящийся при штабе Черемисова, – Ципкевич – его полностью поддержал, настаивая на том, что Временное правительство не должно менять своего решения. Когда Филоненко, проявляя всю свою адвокатскую дипломатию, спросил у Черемисова, согласился бы он принять командование Юго-Западным фронтом, если оно будет подтверждено Корниловым, указывая, что в противном случае ему придётся остаться только командующим 8-й армией, Черемисов ответил резко:

Я вас не затрудню длинным ответом. Если правительство признало меня годным служить делу революции в роли главкоюза, то не понимаю, каким образом, в угоду кому бы то ни было, это может измениться, если только у нас ещё нет контрреволюции и не началось распутинство. Я и при старом режиме никогда не служил лицам, а служил России и тем более не стану этого делать теперь. Своего права служить России я никому не уступлю и ни к кому наниматься на службу, как лакей, не буду. За этот взгляд я уже много претерпел в своё время, когда служба родине и служба лицу, если и различались, то в пользу лица, а не родины. Я и тогда боролся, не имея за собой ничего, а теперь своё право служить в это трудное время армии и делу революции буду защищать хотя бы с бомбой в руках.

Филоненко ему тогда сообщил, что его нежелание отказаться от командования Юго-Западным фронтом в сочетании с его общей несговорчивостью может привести к отставке ген. Корнилова, на которого многие сейчас смотрят как на народного вождя. Черемисов ответил

Если отечество в опасности и это серьёзная фраза, а не шутка, то мне никакого дела нет до чьей бы то ни было карьеры. Пускай уходит в отставку кто хочет, мне до этого нет дела. Думаю, не может быть до этого дела и тем, кто понимает, что в минуту опасности родины надо её спасать, не жалея человеческих жизней, не только карьер. Если бы вы были здесь и знали, что тут происходило в течение последних двух недель, то поняли бы, что дело не в принципах, а в работе тёмных сил...

Филоненко ответил, что, если Черемисов действительно так думает, он должен считать и Савинкова и его самого среди «тёмных сил».

Тут в разговор включился комиссар при Черемисове Ципкевич. Его высказывание также сохранено на записи переговоров. Он заявил Временному правительству, что «неназначение Черемисова главкоюзом и даже, я бы сказал, главковерхом будет иметь роковое значение для армии и для войны» .

Трудно поверить, что в словах Ципкевича не кроется зловещего смысла. Ожесточённо настаивая на законности своего назначения, сделанного правительством, Черемисов, видимо, надеялся добиться отставки Корнилова и, может быть, даже сменить его на должности Верховного Главнокомандующего. Но Филоненко был слишком опытным человеком, чтобы его могли обмануть столь примитивные ходы. Он убедил Корнилова не препятствовать приезду Черемисова в штаб Юго-Западного фронта и только там поставить в известность, что он заменён ген. Балуевым и что ему следует выехать в Петроград и поступить «в распоряжение правительства». Только после этого Корнилов поехал в Могилёв и 18 июля 1917 года, через неделю после передачи ему верховного командования, приступил к исполнению своих обязанностей.

Это может быть и неверно. Даже мелкие чиновники стояли в русской социальной иерархии много выше, чем отставной казак, каковым был отец Корнилова. Но, конечно, вполне возможно, что карьера Черемисова опиралась только на его личные достоинства.

Высказывания Черемисова цитируются по: Е. И. Мартынов. Корнилов... С. 37-38. Под «тёмными силами» тогда обычно подразумевали Распутина и его сторонников в окружении царской семьи.

Корнилов Лавр Георгиевич, краткая биография которого крепко связана с Гражданской войной в России, родился 18(30).08.1870 года в семье отставного казака. Окончил несколько учебных заведений. Участвовал в нескольких войнах. Служил разведчиком на Востоке. Перед революцией был Один из тех, кто организовал белогвардейскую Добровольческую армию. Погиб во время боев у Екатеринодара (Краснодар) в 1918 году.

Ранние годы

Происхождение будущего полководца неоднозначно. Исследователи его биографии, краеведы в своих поисках сталкиваются с противоречивыми данными. Внешность и национальность Лавра Корнилова - самые обсуждаемые моменты в кругах историков. Большинство источников сходятся на том, что его отец казачьего рода и служил переводчиком седьмого Сибирского полка. А вот мать, по одной из версий, - казашка, принявшая в девичестве православную веру, Марьям (Мария Ивановна после крещения). От нее Лавру передалась восточная внешность.

Другие исследования утверждают, что и его мать из казачьего рода, среди предков которой были калмыки. И совершенно иная версия говорит о том, что, наоборот, - его родной отец был калмыком, и настоящим именем его было Гавга Дельдинов. После распада семьи усыновил Гавгу Георгий Корнилов, брат его матери.

Рос Лавр Георгиевич в большой семье, из 12 детей он был четвертым ребенком. Был тих, скромен, старателен и упорен в учебе. Он легко сдал вступительные экзамены в Сибирский кадетский корпус в Омске. Не сдал лишь французский: небогатая семья не смогла найти репетитора в глубинке. Его трудолюбие давало плоды, и каждый его успех в учебе взращивал в нем самолюбие. При этом он оставался приветливым.

Годы в кадетском корпусе

Застенчивый - таким был молодой Корнилов Лавр Георгиевич. Краткая биография в годы учебы в кадетском корпусе была неяркой до старших классов. Касательно внеклассной жизни, разумеется. Все силы он отдавал изучению предметов. Вскоре Корнилов стал успешным учеником и заслужил обеспечение за казенный «кошт» после первого же года обучения.

Окончив кадетский корпус на отлично, Лавр Корнилов получил право выбирать военное училище. Самым престижным на то время слыло Михайловское артиллерийское училище в Петербурге.

Обучение в артиллерийском училище и Академии Генштаба

Здесь он смело, можно сказать, вступил во взрослую жизнь. Помогать деньгами отец уже ему не мог. Лавр Георгиевич подрабатывал репетитором математики, публиковался в географических журналах, что приносило ему приемлемый доход. Денег даже хватало, чтобы время от времени помогать родителям.

Отличные оценки для него становятся нормой, но вот поведение не на такой высоте. Имела место неприятная ситуация с бестактным офицером, который, если бы не генерал Чернявский, мог получить отпор от унтер-офицера Корнилова шпагой. Учащийся пользовался уважением, поэтому подобный проступок ему простили.

Последний курс училища (ноябрь 1891) он завершает портупей-юнкером, а в августе следующего года проходит дополнительный курс артиллерийского училища и получает звание подпоручика. Несмотря на перспективу остаться служить в столице, он выбирает Туркестанский военный округ. Кроме службы, он занимается изучением восточных языков и просвещением солдат.

Упорство и амбиции толкают его подать рапорт на поступление в Академию Генштаба. Разумеется, и здесь он проявил себя на высшем уровне. Во время учебы он женится на дочке титулярного советника Таисии Марковиной.

По завершении обучения, вновь отмахнувшись от перспективы службы в Петербурге, Лавр Корнилов возвращается в Туркестан.

Участие в экспедициях

Во время службы помощником старшего адъютанта штаба округа, чуть позже штаб-офицером, Лавр Георгиевич, нарядившись туркменом, проник на территорию Дейдади в Афганистане и выполнил осмотр позиций британских войск. Принимал участие в экспедициях по Кашгарии, Афганистану и Персии. Попутно с изучением этих мест он создает агентурную сеть и налаживает деловые связи.

В краткой биографии Корнилова Лавра Георгиевича обозначено, что он внес большой вклад в развитие географии, этнографии, военной и геополитической науки, написав книгу «Кашгария». За нее он получает Эта работа была оценена и на международном уровне. Британцы в «Военном отчете по Кашгарии» использовали планы городов из издания Корнилова.

В 1905 году Генштаб публикует его тайный «Отчет о поездке в Индию». И уже в ноябре следующего года Лавр Георгиевич принят в члены Императорского Русского географического общества.

Участие в Русско-японской войне

В первый месяц лета 1904 года подполковник Корнилов получает назначение столоначальника Главного штаба. В краткой биографии Корнилова Лавра Георгиевича обозначено, что он настойчиво рвался в действующую армию. В 1904-м он уже начальник штаба первой стрелковой бригады.

Памятный бой, где Корнилов показал свою доблесть и отвагу военачальника, - бой под Мукденом. Со своей бригадой он прикрывал отступление русской армии и сам попал в окружение. Буквально на штыках под его руководством бригада прорвала окружение и соединилась с основными частями. За что он получил орден Святого Георгия с георгиевским оружием.

В качестве военного агента

Корнилов Лавр Георгиевич, биография которого свидетельствует о его способностях к восточным языкам, к тому же имел азиатскую внешность. Все это предрекало ему дальнейшую карьеру военного агента в Китае (1907-1911 гг.). Здесь он знакомится с Маннергеймом и Чан Кайши.

Во время службы он часто путешествует по стране, изучает язык, культуру, быт, историю и традиции населявшего ее народа. Он замечает численный потенциал, еще не сформировавшейся китайской армии. Все наблюдения он тщательно документировал и отправлял в Генштаб. За свою деятельность в Китае был удостоен высоких наград.

«Не человек - стихия»

С началом Первой мировой войны началась неспокойная жизнь, полная опасности, неудач, проявлений характера настоящего полководца Лавра Георгиевича Корнилова. Во второй половине августа 1914 года он с пехотной дивизией сражается в Галиции под командованием Брусилова. Солдаты его боготворили, чем он вызывал зависть генерала. Даже пленный генерал Рафт назвал Корнилова так: «Не человек - стихия».

В январе 1915 года Корнилов произведен в генерал-лейтенанты. Прикрывая отступление Брусилова, был ранен и после упорного штыкового боя своего батальона с наступавшими силами противника попал в плен к австрийцам. Смог бежать с третьей попытки, благодаря аптекарю-чеху.

В качестве Верховного главнокомандующего

Назначение генерала Лавра Корнилова командующим войск в Петрограде было утверждено еще Николаем Вторым. В марте 1917 года Корнилов приехал в Петроград и первым делом объявил императрице об «аресте» в Царском Селе. Но делал это больше из побуждения спасти царскую семью. Сам он сильно переживал, что ему выпала эта миссия.

Генерал Корнилов все это время работал над созданием Петроградского фронта, расставляя верных людей на стратегические места. Но успеха не добился. Договориться с Советом не получилось, как и с солдатами Петрограда. Он отказывается от должности главнокомандующего «разрушающейся армии». Далее Лавр Георгиевич принял командование Восьмой армией и поднял вопрос о запрете солдатских комитетов и политагитации. После поражений разложившихся русских войск Корнилов просит у командования разрешения на проведение жестких мер.

19 июля Корнилова назначают Верховным Главнокомандующим вместо Брусилова. Он принимает эту должность на своих условиях, в которые входила реорганизация армии и невмешательство Временного правительства.

Неудачное выступление и арест

В августе 1917 года, в итоге удавшейся провокации министра Керенского (на фото выше), Корнилова объявляют мятежником. Оскорбленный ложью из Петрограда, генерал Корнилов Лавр Георгиевич открыто обращается к солдатам и народу с описанием этих событий.

Дабы спасти корниловцев, берет на себя неприятную миссию задержания Корнилова генерал от инфантерии Алексеев и отправляет их в Быховскую тюрьму, тем самым обеспечивая их безопасность. С 1 сентября по ноябрь арестованные Корнилов и верные ему офицеры пребывают в Быхове.

Гибель

После октябрьского переворота Духонин выпустил Корнилова и его офицеров. Лавр Георгиевич решает идти на Дон с Текинским полком, но их выслеживают войска большевиков. Он сам пробирается в Новочеркасск, где формирует Добровольческую армию. Вскоре был Первый бесчисленные стычки с большевиками.

31.05.1918 года во время штурма Екатеринодара в хату, где расположился штаб с Корниловым, влетел снаряд. Так завершилась биография Лавра Корнилова, фото которого сохранились в архивах.

Его могилу тайно сровняли с землей при отступлении. Но по чистой случайности большевики, взявшие это селение, обнаружили захоронение, откопали, осквернили и публично сожгли труп Корнилова. Супруга Корнилова не выдержала известия об этом и вскоре отправилась за мужем.

Вице-адмирал, знаменитый Севастопольский герой, род. в 1806 г., убит в Севастополе 5 октября 1854 г. До 15 лет он учился с детьми помещика-соседа по имению с его отцом в Тверской губернии, в 1821 г. был отдан в Морской Кадетский корпус; в 1823 г. был произведен в мичманы. В 1824 г. Корнилов был назначен по просьбе отца на шлюп "Смирный", отправлявшийся в Тихий Океан для охранения торговли наших американских колоний. "Смирный", однако, де дошел до места назначения, пострадав от жестоких бурь в Немецком море и, после зимовки в порту Арендаль, вернулся в Кронштадт; тогда Корнилов был прикомандирован к Гвардейскому экипажу, но командир экипажа вскоре удалил его, не найдя в нем "достаточной для фронта бодрости" и Корнилов продолжал службу при 20-м экипаже; в 1827 г. благодаря знакомству отца с адмиралом Сенявиным, молодой Корнилов был переведен в 12-и экипаж и назначен на корабль "Азов", шедший в Средиземное море. Это назначение сказало огромное влияние на всю будущность Корнилова. Командиром "Азова" был в то время Михаил Петрович Лазарев, впоследствии главный начальник черноморского флота. Это был человек, замечательно понимавший людей. В. А. Корнилов приехал к нему светским молодым человеком, читал только легкие французские романы, в службе видел лишь тягостную необходимость; но М. П. Лазарев понял, что из этого юноши может выйти дельный человек. Он начал особенно внимательно и строго к нему относиться; но замечания по службе внушили Корнилову мысль, что его "преследуют"; тогда Лазарев решил объясниться с ним; он прямо спросил Корнилова, желает ли он продолжать службу во флоте, и, получив утвердительный ответ, высказал ему свой взгляд на обязанности морского офицера, на значение самообразования, а затем, по словам самого Корнилова, любившего рассказывать об этом эпизоде, собственноручно выбросил за борт все книги молодого офицера и заменил их книгами из своей собственной библиотеки. Этот разговор произвел глубокое впечатление на молодого офицера. Корнилов начал жить новою жизнью, все свободное от службы время он стал посвящать серьезному чтению. Лазарев зорко следил за ним, радовался в душе, но ничем не выказывал своего одобрения и не баловал наградами своего любимца. За Наваринскую кампанию Корнилов получил лишь орден св. Анны 4-и ст.; по возвращении в Кронштадт в 1830 году он был произведен в лейтенанты, а вслед за тем в 1831 году был назначен командиром тендера "Лебедь". На "Лебеде" он плавал два года; в 1833 году Лазарев вызвал его к себе на Босфор, где он находился о эскадрой, посланной в помощь Турции против Ибрагима-Паши. Здесь Лазарев немедленно назначил его к себе для особых поручений. Корнилов оправдал доверие своего покровителя: за свое пребывание на Босфоре он, вместе с лейтенантом Путятиным, составил описание укреплений Дарданелльского пролива и Босфора, труд очень серьезный, имевший немалое значение во время последовавшей затем войны с Турцией. За эту работу Корнилов получил орден св. Владимира 4-й степ. и осенью следующего года был назначен командиром брига "Фемистокл". За время своего недолгого плавания на этом судне он привел его в блестящий порядок. Скоро, однако, Корнилову показалось неудобным учить своих офицеров на Босфоре, и по его просьбе Лазарев перевел его с бригом в Пирей. Плавание здесь продолжалось до 1835 г. и Корнилов заслужил за это время среди подчиненных репутацию "лихого командира". В 1835 г. Корнилов произведен был в капитан-лейтенанты, а в 1837 г. назначен командиром корвета "Орест" и затем быстро пошел вперед по службе. С 1838 по 1842 г. он получил многие знаки отличия, чины капитана 2-го ранга, затем 1-го ранга и, наконец, назначен был командиром 120-ти пушечного корабля "Двенадцать Апостолов". В то же время Корнилов исполнял обязанности начальника штаба Черноморского флота, командиром которого был Лазарев. Способности Корнилова к работе и умение обращаться с подчиненными вполне высказались в это время. К офицерам он относился не как строгий, суровый начальник, а как старший опытный товарищ и наставник. На вахте и во время учений он никогда не вмешивался в приказания командиров, предоставляя им действовать самостоятельно, но ни одна ошибка не ускользала от его зоркого глаза и, вечером, в своей каюте он подробно обсуждал все со своими офицерами, объяснял каждый промах и указывал, как его следует избегать. Он заботился и о разумном чтении для своих офицеров: сам перевел с английского языка статьи английского регламента "об артиллерийском ученье" и "о лейтенанте", с французского "о вахтенном и субалтерн-офицерах", снабдил эти переводы своими примечаниями и передал их в офицерскую библиотеку на корабле. Возвращаясь в Николаев после прекращения кампании, Корнилов неутомимо трудился над разработкой вновь составлявшихся штатов. Эта сложная работа была последним испытанием, которое М. П. Лазарев возложил на своего любимца, предполагая вверить ему затем ответственный пост начальника штаба Черноморского флота. Корнилов с успехом выполнил свою задачу. "Польза штатов 1840 г. - громадна, пишет по этому поводу один из его современников, Шестаков, - это - лучшая справочная морская книга, и такого труда, вместе полезного и гигантского, нигде не существует". В это же время Корнилов приготовил к печати и издал в 1839 г. перевод книги "Морская служба в Англии" - руководство для молодых офицеров, - превосходно знакомящее с подробностями корабельного порядка и управления. С 1842 по 1846 г. Корнилов совершил ряд плаваний по Черному морю на корабле "12 Апостолов"; за это время довел судно до совершенства и превосходно изучил берега Черного моря. В промежутках между плаваниями он занялся, между прочим, по поручению Лазарева, преобразованием морской офицерской библиотеки в Севастополе. Библиотека эта, основанная адмиралом Грейгом, к этому времени пришла в полный упадок, вследствие небрежного обращения с книгами как заведующих библиотекой, так и посетителей-офицеров. Корнилов завел строгий порядок в библиотеке, пополнил ее лучшими сочинениями по морскому делу, устроил прекрасный кабинет для чтения. В 1846 г. Лазарев командировал его в Англию для заказа новых пароходов. Жизнь в Англии, где вообще относились очень подозрительно ко всякому иностранцу, а в особенности - моряку, была очень тяжела для Корнилова; приходилось бороться с множеством мелких неприятностей. В 1848 г. он вернулся в Севастополь на вновь выстроенном пароходе "Владимир", и вслед за тем был произведен в контр-адмиралы. В 1851 г. умер Лазарев. Смерть его была тяжелым ударом для Корнилова: он очутился в самом неопределенном и затруднительном положении: по всем частям управления Черноморским флотом он должен был разделять ответственность с исправлявшим должность главного командира, вице-адмиралом Берхом, а между тем за пределами штаба он не имел никакой власти; при Лазареве, при отношениях его к Корнилову, такое ненормальное положение вещей было незаметным, но теперь оно грозило очень неприятными последствиями для него. 4 августа 1851 г., во время пребывания в Николаеве начальника главного морского штаба кн. Меншикова, Корнилов подал ему докладную записку по этому вопросу - и последовало распоряжение о допущении Корнилова "присутствовать при всех докладах, делаемых главному командиру"; кроме того, Меньшиков разрешил Корнилову писать прямо к нему во всех затруднительных для черноморского управления обстоятельствах. В конце 1851 г. Корнилов был назначен в свиту Его Величества, а в 1852 г. Государь пожаловал его в генерал-адъютанты с производством в вице-адмиралы и утвердил его в должности начальника штаба Черноморского флота. В эти же годы Корнилов, участвуя в пересмотре морских уставов, представил много ценных замечаний. 14 февраля 1853 г. Корнилов был назначен в свиту кн. Меншикова, посланного чрезвычайным послом к турецкому султану, и выехал вместе с ним в Константинополь на пароходе "Громоносец". В Константинополе он осмотрел адмиралтейство, укрепления, заводы, русские и иностранные суда, стоявшие там, и 28 февраля поехал на "Бессарабии" в Мраморное море и Пирей, произвести смотр находившимся там судам и вместе с тем - чтобы ознакомиться с переменами, происшедшими в укреплениях Босфора и Дарданелл с того времени, как он (в 1833 г.) с лейтенантом Путятиным составил их описание.

Корнилов во всех отношениях был выдающимся человеком. Слабый телом, он отличался необыкновенной энергией. С начала осады он отдыхал два - три часа в день, да и то с перерывами, и и все же находил время для серьезного чтения. В последние дни он изучал сухопутную часть военного искусства, читал депеши и приказы Веллингтона в издании Gurvood"а. Он был религиозен до мистицизма, горячо любил свою родину и считал своим долгом воспитывать то же чувство в детях. Корнилова любили как подчиненные ему офицеры, для которых он был настоящим учителем, так и матросы, с которыми он отлично умел говорить и прекрасно обращался. "Крепко любили его солдаты, пишет один его подчиненный, за привет, за доброе слово. Речь его была впечатлительна, всякое слово близко солдатскому уму и сердцу. При всякой встрече и прощанье с ним солдаты говорили: "Вот так енерал! отец, а не енерал!" Вечером, когда разнесся слух: "адмирал убит" - никто не поверил. Отчаяние матросов убедило нас в справедливости этого известия". Лишь только 12 октября Государь узнал о смерти Корнилова, он немедленно назначил его вдове по 5000 руб. ceр. - сверх пенсиона, следовавшего ей из инвалидного комитета; сыновей приказано было взять в пажи. Тогда же Государь решил бастион, где он убит, назвать его именем и заложить ему памятник, который воздвигнуть на месте, где он погиб. Затем, Государь повелел выкупить на казенный счет имения Корнилова, находившиеся в залоге, и выдать вдове его 20000 из государственного казначейства на уплату частных долгов покойного. 14 октября Государь послал вдове весьма милостивый рескрипт. На следующий день 15 октября Императрица рескриптом уведомила вдову Владимира Алексеевича, что причисляет ее к числу кавалерственных дам ордена Св. Великомученицы Екатерины 2 ст. - словом, семейство Корнилова было осыпано Высочайшими милостями. В 1894 г., по проекту генерал-лейтенанта Бильдерлинга, был отлит в Петербурге памятник Корнилову и поставлен на Малаховом кургане в Севастополе. В память Корнилова один из крейсеров 1-го ранга, носит имя "Адмирал Корнилов".

"Морской Сборник" 1854 г., № 12; "Одесский Вестник" 1854 г., № 121; "Русский Инвалид" 1854 г.; "Материалы для обороны Севастополя и биография В. А. Корнилова", Жандра; "Оборона Севастополя), Тотлебена; "Материалы для истории Крымской войны и обороны Севастополя" изд. Воен. Мин. 1872 г., вып, 3; "Русский Архив" 1867 г., № 12, 1639-1643; Послужной список в Архиве Морского Министерства.

{Половцов}

Корнилов, Владимир Алексеевич

(1806-1854) - вице-адмирал, знаменитый защитник Севастополя; воспитанник морского кадетского корпуса, с 1827 по 1830 г. плавал на корабле "Азов" в Средиземном море и участвовал в наваринском сражении, с 1842 по 1846 гг. командовал кораблем "XII Апостолов", затем командирован был в Англию наблюдать за постройкой пароходов для черноморского флота; в 1849 г. назначен был начальником штаба этого флота; принимал участие в синопском бое; после открытия крымской кампании сделан начальником обороны северной стороны Севастополя. Затопив, по приказанию главнокомандующего, пять старых кораблей для преграждения входа в севастопольскую бухту, К. употребил экипаж их на укрепление самого города и с поразительной быстротой устроил цепь редутов, бастионов и батарей. Вскоре К. должен был оставить сев. сторону, так как отправлен был на помощь адмиралу Нахимову, защищавшему южн. сторону; здесь К. проявил свою обычную энергию, распорядительность, бесстрашие и спокойствие, которые внушали к нему безграничное доверие подчиненных, воодушевлявшихся примером своего вождя. В первый же день бомбардировки Севастополя, 5 окт. 1854 г., К. был на Малаховом кургане смертельно ранен ядром.

{Брокгауз}

Корнилов, Владимир Алексеевич

Вице-адмирал, генерал-адъютант, сын Алексея Михайловича Корнилова, род. в 1806 г. В 1821 г. определен в Мор. корпус и через 2 г. произведен в мичманы. Богато одаренный от природы, горячий, увлекающийся юноша со всем пылом молодости отдался развлечениям столич. жизни. Но строевая берег. служба, фронт. муштровка конца царствования Александра I (К. был прикомандирован к гвард. экипажу) не могла прийтись по душе К., и он вскоре был отчислен "за недостатком бодрости для фронта". В 1827 г. по просьбе отца К. был назначен на только что выстроенный и пришедший из Архангельска корабль "Азов" (кап. 1 ранга М. П. Лазарев) и ушел на нем в Средизем. море для совмест. действий с союзн. флотами у бер. Греции, рез-том коих был Наварин. С назначением в Черн. море М. П. Лазарева последний перевел туда же К., только что произведенного в лейт., а в 1833 г., в бытность свою с эск-рой на Босфоре, поручил ему с лейт. Путятиным составление карты и укреплений Босфора и Дарданелл. За блестящ. выполнение этого поручения К. был награжден орд. св. Владимира 4 ст. С этого момента начинается новая эпоха в жизни и службе К. По возвращении из Босфора он был в 1834 г. назн. командиром только что отстроенного брига "Фемистокл", на котором ушел в плавание в Константинополь и Пирей. Это командование положило начало тому уважению товарищей - офицеров и подчиненных, которое впоследствии создало славу К. как образцов. ком-pa. Даже современники-неморяки, встречавшиеся в это время с "Фемистоклом", отмечали лихость команды и управления этим бригом, блестящее его состояние и доблестн. соперничание с иностран. судами (записки Вл. Давыдова, изд. 1839-1840 гг. о путеш. его на Ближн. Востоке в 1835 г.). Посол наш в Константинополе, Бутенев, тогда же писал о нем Лазареву: "Бр. "Фемистокл" примерн. попечением своего командира держится в самом лучшем виде и смело м. соперничать с иностр. судами". В 1836 г. К. продолжал плавать на том же судне в Черн. море, а в след. г. получил в командование корв. "Орест". Этот первый период команд-ния судами показал в К. не только блестящего, лихого мор. офицера, но и задатки больш. организатор. таланта настойчивого, с сильн. волей, начинавшего уже создавать воен. школу молод. офицеров. Все это не могло пройти незамеченным у М. П. Лазарева, и с 1838 по 1846 г. он дает К. возм-сть развернуть свои таланты, назначая его, молодого кап.-лейт. и кап. 2 ранга, своим начальником штаба каждое лето, когда поднимает свой флаг на одном из кораблей флота ("Силистрия", "Три Святителя", "Двенадцать Апостолов") для плаваний у вост. бер. Черн. моря. В это время К. участвовал в воен. действиях при занятии Туапсе, при высадках десанта в Субаши и Шахе, постепенно приобретая опыт в руководстве этими экс-циями, сказавшийся в 1853 г. при перевозке и высадке войск 13-й пех. дивизии на Кавказе. В 1840 г. он был произведен в кап. 1 ранга и назн. командиром заложен. 120-пуш. корабля "Двенадцать Апостолов". Зимнее свобод. время он посвящал занятиям по переводу с англ. и франц. языков ряда статей из регламентов и отдел. книг ("Мор. служба в Англии", "Арт. учение"), которое так блистат-но потом применил на практике на своем корабле "Двенадцать Апостолов", когда в 1842 г. начал кампанию. В то же время по поручению Лазарева К. работал над подготовкой изданных в 1840 г. штатов снабжения и вооружения судов Черномор. флота. По отзыву соврем-ка, пережившего Севастопольск. годину, это была лучшая справоч. книга по полноте и ценности ее указаний и подробностей, даже после замены парус. флота паровым, без которой не м. обходиться ни один командир. Команд-ние К. кораблем "Двенадцать Апостолов" составило эпоху в Черн. море. Не говоря о технич. кач-вах постройки этого образц. корабля, постановка службы на нем, заведенные и составленные К. расписания были признаны образцовыми и введены Лазаревым для всего Черномор. флота. На этом же корабле проявились и способ-сти К. управлять людьми, умение употреблять с пользой кажд. человека, заставить всех работать и любить свое дело. В делах службы К. был требовательным, не оставлявшим без замечания малейш. промаха начальником; но наряду с этим он предоставлял возможно полную свободу кажд. офицеру распоряжаться поручен. ему делом под личн. ответ-ностью исполнителя и в объеме его прав. Выдержка и хладнокровие К. при этом были поразительны: он никогда не позволял себе вмешиваться в распоряжения подчиненного, но ответств. начальника, разъясняя потом каждую его ошибку. В 1846 г. Лазарев отправил К. в Англию для наблюдения за постройкой 4 пароходов Черномор. флота, причем глав. целью этой команд-ки было изучение состояния мор. сил Англии и орг-зации управления ими. В конце 1848 г. К. вернулся в Черномор. флот, был произведен в г.-адм. с оставлением по особ. поручениям при глав. командире, а в начале 1849 г. назн. и. д. начальника штаба Черномор. флота и портов. Бодрый, в полн. расцвете сил, неутомимый в работе, К. проводил все время в море, обозревая порты, производя смотры, но такие, к которым, как к трудн. экзамену, готовились со страхом каждый командир и офицер. От зорк. взгляда К. ничего не ускользало, и все сразу поняли, что необходимы знание, умение и работа, что на эффект. случае выехать нельзя. Одновр-но К. входил во все подроб-ти управления и боев. подготовки флота. В 1850 г. К. был утвержден в долж-сти начальника штаба, а в 1851 г., после смерти Лазарева, зачислен в Свиту Е. В.; при этом К. было предоставлено право личн. доклада не только у начальника глав. мор. штаба св. кн. Меншикова, но и у Гос-ря. На К. уже смотрели как на глав. начальника Черномор. флота, действит. преемника Лазарева; времен. назначение адм. Берха было лишь условным замещением вакант. долж-сти глав. ком-pa из-за молодости самого К., сверстники коего были еще кап-нами 1 ранга. В окт. 1852 г. К. был произведен в вице-адмиралы с назначением генерал-адъютантом. Фактически вся власть и командование Черномор. флотом были в его руках. Взяв на себя такую ответ-ность и предоставив дело боев. подготовки флота начальникам дивизий, старшим его вице-адмиралам Юрьеву и Нахимову, К. немедленно принялся за дальнейш. развитие боев. силы флота. Через полгода после смерти Лазарева он подал Гос-рю проект "введения винтов. судов и увеличения ранга судов до наиб. размеров кораблей англ. флота (3-дечных), вмещающих на 50 % больше десанта". Уже в начале 1852 г. в Николаев. казен. адмиралтействе был заложен 1-й такой корабль, а 2 других решено было строить с подряда. Но глав. затруднение было в проводке судов лиманом, а потому К. направил все усилия на ускорение постройки Лазаревских доков и расширение Лазаревского адмиралтейства в Севастополе, как в глав. операц. базе флота. В декабр. 1852 г. К. был вызван кн. Меншиковым в СПб. для личн. доклада Гос-рю "извлечения из проекта действий против Босфора" покойного адм. Лазарева и "записки о выгоднейшем времени к вооружению Черномор. флота". Вместе с этим К. были представлены Гос-рю и все расчеты о перевоз, средствах Черномор. флота. Гос-рь утвердил этот план, Дабы, "когда наступит время, немедля исполнить предприятие, ежели обстоят-ва к тому понудят". Сопоставляя даты первых распоряжений о приведении войск IV и V корпусов на воен. положение (15 и 19 декабр.) с датой доклада К. Лазаревского проекта Босфорск. эксп-ции (17 декабр.), нельзя не признать, что они были в прямой и непосред-ной связи. Резул-том доклада была собственноруч. записка Гос-ря от 7 янв. 1853 г. о плане воен. действий против Турции, руководящим началом которого была идея Босфор. экспедиции. Как сподвижник и ученик Лазарева, К. должен был сказать и свое слово о возм-сти произв-ва десант. экспедиции на Босфор при соврем. стратег. обстановке. И действ-но, К. был назначен в свиту кн. Меншикова при отправлении его чрезвыч. послом к султану в начале 1853 г. В резул-те ознакомления с состоянием обороны Константинополя он представил кн. Меншикову свои соображения о десант. экспедиции, которые, к сожалению, до сего времени не найдены в архивах. Единств. следом этого момента осталось донесение К. Вел. Кн. генерал-адм. Константину Николаевичу от 19 мрт., отправленное им на друг. день по прибытии в Николаев из Константинополя. Признавая невозм-сть высадки десанта у открыт. берега м. Килии, К. рекомендует прорыв флота с десантом в Буюк-дере, но для успеха экспедиции требует сохранения ее в строжайш. тайне, вплоть до распускания слухов о приготовлении экспедиции в Бургас или Варну. При этом, останавливаясь на мысли об экспедиции на Бургас, он бегло приводит соображения о выгоде и меньшей рисков-сти операцион. направления через Айдос на Константинополь. В дальнейшем, в 1853-1854 гг. вся деятельность К. прошла под ближайш. рук-вом и направлением А. С. Меншикова, находившегося лично в Севастополе по званию командующего крым. армией и мор. силами Черн. моря. Начав по возвращении из Константинополя с немедл. подготовки флота к воен. действиям, К. принимал ближайш. участие в приведении Севастополя в оборонит. состояние, руководил работами флота по возведению батарей для защиты входа на рейд и закончил все работы маневрами флота (прорыв на Севастоп. рейд). С началом войны против Турции К. беспрерывно сам на пароходах выходил в море для рек-цировок и обозрения тур. побережья, а в снт. 1853 г. лично руководил амбаркацией 13-й пех. дивизии на суда флота, перевозкой ее на Кавказ и высадкой на берег. Операция эта была произведена в 7-днев. срок. Она слишком поздно подтвердила, на что был способен флот, если бы ему своевр-но была поставлена правильная (Лазаревская) задача. В ноябр. на парох.-фр. "Владимир" К. участвовал во взятии тур. парохода "Перваз-Бахри", но к Синопск. бою опоздал. Со входом союзников в Черн. море деятельность рус. флота прекратилась; влиянием и властью Меншикова он весь 1854 г. был прикован к Херсонес. маяку, от которого не имел права удаляться. Мы не можем поставить этого К. в вину - он сам был назначен на берег. пост заведующего обороной Сев. стороны. В послед. раз личность К. блеснула для флота энергич. протестом против приказания затопить суда, отданного кн. Меншиковым, но и тут он должен был подчиниться. В снт. 1854 г. - послед. месяце жизни - К. вложил все свои силы в подготовку Севастополя к отражению штурма. Когда союзн. армии перешли на Южн. сторону, К стал главой всей обороны Севастополя, т. к. Нахимов, начальник обороны Южн. стороны, добровольно ему подчинился. С затоплением флота все средства и силы его (орудия и личн. состав) были обращены на возведение нов. батарей. 5 окт. 1854 г., в день 1-й бомбард-ки Севастополя, К. был смерт-но ранен на Малаховом кургане. Успех отражения этого штурма и неизбежность осады нельзя не приписать в значит. степени К. Сама смерть его в первый день общ. штурма Севастополя после того, как он объехал всю оборонит. линию, была как бы заветом гарнизону, "Отстаивайте же Севастополь", - были последние слова К. всем сподвижникам. Имп. Николай I в своем рескрипте на имя вдовы ярко характеризовал значение К.: "Я не могу более почтить покойного, как повторив с уважением его последние слова: я счастлив. что умираю за Отечество. Россия не забудет этих слов, и детям вашим переходит имя, почтенное в истории рус. флота". Напомним еще одну идею К., не выполненную не по его вине; она доказывает правил. стратегич. оценку К. обстановки после отказа от плана Босфор. эксп-ции. Корниловский план воен. действий указывал на необходимость захвата Синопа и Сизополя на Анатолийск. и Румелийск. берегах - лучших тур. портов, легко оборонявшихся с небольш. десант. силами и представлявших с Севастополем тот треугол-к передов. баз флота, между которыми рус. флот м. бы смело действовать, как в целях содержания блокады пролива, так и в борьбе за обладание морем. Эта идея, также не принятая Меншиковым, осталась истор. наследием К. для последующих поколений. (Материалы по обороне Севастополя, под ред.Дубровина; Жандр . Материалы для биогр. К.; Зайончковский . Вост. война 1853-56 гг.; Общ. мор. спис.; Арх. мор. мин-ства).

{Воен. энц.}

Корнилов, Владимир Алексеевич

5 (17) октября 1854 года Севастополь впервые подвёргся бомбардировке англо-французскими войсками. В этот же день на Малаховом кургане погиб начальник штаба Черноморского флота, руководитель обороны города, вице-адмирал Владимир Алексеевич Корнилов . Ему было 48 лет. Последними словами Корнилова были: “Отстаивайте же Севастополь! Благослови, господи, Россию и государя, спаси Севастополь и флот” .

Владимир Корнилов родился 1 февраля 1806 года в семье морского офицера, что, можно сказать, определило его дальнейшую судьбу. Окончив Морской кадетский корпус в чине мичмана, он получил назначение на Балтийский флот, а весной 1927 года уже служил на 74-пушечном линейном корабле «Азов» под командованием Лазарева . Михаил Петрович взял опеку над Корниловым и всерьёз занялся совершенствованием его офицерских навыков.

Результаты не заставили себя ждать. Уже в октябре того же года 21-летний мичман принял боевое крещение в Наваринском сражении с турками. По мнению Лазарева, он «был одним из самых деятельных, расторопных и исполнительных офицеров ».

В дальнейшем Корнилов уже сам командовал разными кораблями и их строительством; ходил в экспедиции и служил в должности начальника штаба эскадры Лазарева, определяя задачи для кораблей; участвовал в высадке десанта и боевых действиях на Кавказе. А ещё, перевёл с английского «Руководство для морских офицеров», написал книгу «Штаты вооружения и запасного снабжения военных судов Черноморского флота всех рангов», составил проект руководства о сигнальных флагах и разработал новый порядок службы на корабле, признанный образцовым.

При этом, в совершенстве владея всеми качествами военного моряка, Владимир Алексеевич живо интересовался наукой, искусством и литературой, с удовольствием и много читал, выписывая книги и журналы из России. Одно время Лазарев даже упрекнул его в излишнем увлечении романами, и, говорят, как-то раз, демонстративно выбросил в море несколько подобных книг. Уж очень ему хотелось, чтоб Корнилов изучал как можно больше специальной литературы по морскому делу и стал лучшим в своей профессии. Впрочем, будущему адмиралу удавалось и то и другое. 6 декабря 1848 года Корнилов был произведён в контр-адмиралы, а через два года утверждён в должности начальника штаба Черноморского флота.

«Контр-адмиралов у нас много, но легко ли избрать такого, который соединил бы в себе и познания морского дела и просвещение настоящего времени, которому без опасения можно было бы в критических обстоятельствах доверить и честь флага и честь нации? » – писал Лазарев в представлении Корнилова на должность.

2 сентября 1854 года 62-тысячная объединенная армия Англии, Франции, Сардинии и Турции, высадившись под Евпаторией, направилась к Севастополю. Началась героическая оборона города, которую и возглавил вице-адмирал Владимир Алексеевич Корнилов, приняв командование над всеми войсками.

15 (27) сентября Корнилов объезжал оборонительную линию, то и дело, останавливаясь и разговаривая с солдатами. Те, кому не довелось лично услышать слова адмирала, узнавали их от других:

– Так и сказал?

– Вот так и сказал! Государь, говорит, надеется, что мы отстоим Севастополь.

– Так прямо и сказал?

– Вот те крест!

– Да нешто мы подведём отца родного, скорее умрём, чем отступим!

Буквально за несколько дней до этого у входа в Севастопольскую бухту, поперёк фарватера, были затоплены парусные корабли «чтобы заградить вход неприятельским судам на рейд и тем самым спасти Севастополь », как говорил Нахимов . Владимир Алексеевич с самого начала был противником этого и даже после принятия решения о затоплении кораблей князем Меншиковым, отказался его исполнять и высказал намерение выйти в море и дать бой неприятелю.

– Я свои приказы не отменяю. Отправляйтесь сейчас же и исполняйте,– надменно произнёс главнокомандующий.

– Я не сделаю этого, – вновь повторил Корнилов.

– Ну, так поезжайте в Николаев к своему месту службы, – раздражённо ответил светлейший князь. – Думаю, с вашими обязанностями прекрасно справится вице-адмирал Станюкович, – добавил он и позвал ординарца:

– Любезный, разыщи-ка мне…

– Остановитесь! – вскрикнул Корнилов. – Это самоубийство… то, к чему вы меня принуждаете… но, чтобы я оставил Севастополь, окружённый неприятелем – невозможно! Я готов повиноваться вам.

«Москва горела, а Русь от этого не погибла. Напротив, стала сильнее. Бог милостив! Конечно. Он и теперь готовит верному Ему народу русскому такую же участь », – говорил Корнилов

Владимир Алексеевич с самого начала понимал, что если враг высадиться на берег и начнёт атаку на суше, удержать Севастополь не удастся. Слишком большой перевес был у противника – в живой силе и техническом обеспечении. Если же атаковать неприятеля на море, навязывая ему абордажный бой, да взрывать его корабли, а если понадобится, то и вместе со своими, – можно нанести врагу такой урон, что он и вовсе откажется от высадки на берег и дальнейших боевых действий. Так думал Корнилов, но… приказ есть приказ, и он вынужден был подчиниться.

В дальнейшем, словно заранее зная, чем всё закончится, вице-адмирал не склонялся под свистящими пулями, не отсиживался в штабе, но нарочно, будто испытывая судьбу, рвался на передовой рубеж обороны, постоянно подбадривая защитников города. Казалось, он, предвидя финал, хотел отдать как можно больше тепла и любви своим подопечным, и вместе с тем, сделать хоть что-то, чтоб изменить предначертанное. Или наоборот – желал быстрее уйти, чтоб не видеть поражения. В любом случае, это была игра со смертью. Возможно, именно поэтому надел он в тот день злополучную шашку… Какую шашку, спросите вы? Скоро всё поймёте.

Вечером 4 (16) октября, Корнилов сказал пророческие слова: «Завтра будет жаркий день. Англичане употребят все средства, чтобы произвести полный эффект: опасаюсь за большую потерю от непривычки, многие из нас завтра слягут». Пришедший к нему капитан-лейтенант Попов напомнил Владимиру Алксеевичу приказание Государя – «чтобы он берёгся». Корнилов возразил:

«Не время теперь думать о безопасности; если завтра меня где-нибудь не увидят, что обо мне подумают?»

Рано утром 5 (по-старому стилю 17) октября неприятель открыл сильный огонь по русским батареям. Те в долгу не оставались, отвечая пушечными ядрами. Дым стоял такой, что солнце едва пробивалось сквозь него бледным пятном.

Корнилов прискакал на 4-ый бастион и не обращая внимания на летящие ядра и бомбы, ходил поочередно от орудия к орудию, разговаривая с расчётами, словно хотел лично воодушевить каждого солдата и матроса. Его сопровождающие едва поспевали за своим начальником.

Командир 5-го бастиона капитан-лейтенант Ильинский говорил вице-адмиралу: «Ваше превосходительство, зачем вы ездите по бастионам: вы доказываете тем, что в нас не уверены; я вас прошу уехать отсюда, я вам ручаюсь – я исполню свой долг ». Корнилов отвечал ему с загадочной улыбкой: «А зачем же вы мешаете мне исполнять свой долг? Мой долг – видеть всех» . Будто знал адмирал, что может увидеть эти лица в последний раз, словно стали они ему самыми близкими и родными, так, что наглядеться не мог…

Что же касается его подопечных, лицо Корнилова вызывало у них неподдельную радость и восторг, и готовы были они зубами рвать неприятеля, зная, что рядом их любимый командир и наставник.

Когда Владимир Алексеевич приехал на Малахов курган, 44-й флотский экипаж приветствовал его громогласными криками. «Будем кричать «ура» тогда, когда собьём английские батареи, а теперь пока только эти замолчали », – сказал адмирал, указывая на французов. Осмотрев нижний этаж Малаховой башни, Корнилов хотел взойти на верхнюю площадку – самое опасное место батареи, но Истомин решительно загородил ему дорогу. – Владимир Алексеевич, извольте не беспокоиться, всё там обстоит благополучно, – доложил он, не пустив адмирала наверх.

Вот, как описано пребывание Корнилова на батарее и его ранение в рассказе, опубликованном в газете «Московские ведомости» в 1855 году:

«…На 3-м бастионе ядра и бомбы сыпались как град, но адмирал тихо и спокойно говорил с каждым; признаюсь, мне было весело ехать рядом с ним: я слепо верил в его счастливую звезду и был спокоен, даже доволен ужасным перекрёстным огнём, чрез который мы проезжали.

Несколько раз предлагал я Владимиру Алексеевичу ехать домой, но какой-то злой дух его удерживал. «Постойте, – говорил мне адмирал, – мы поедем ещё к тем полкам (Бутырскому и Бородинскому), а потом госпитальною дорогой домой». Наконец, в половине 12-го часа, мы пошли к лошадям, и он упал: левая нога, у самого живота, была оторвана».

В Севастопольском музее истории Черноморского флота есть необычный экспонат, с которым связана одна легенда. Это шашка Корнилова, а точнее то, что от неё осталось после попадания ядра. Именно она первой приняла на себя фатальный удар, разлетевшись на части. Впрочем, когда узнаешь историю этой шашки, невольно задумываешься о её роли в гибели адмирала, и иначе, как проклятой, назвать её трудно… История эта, кстати, очень красочно описана в романе С. Н. Сергеева-Ценского «Севастопольская страда»:

«А знаешь, папа, кстати, что на днях наш Юрковский говорил? Будто Корнилов, адмирал, от какой-то шашки чеченской погиб». – «Как же так от шашки? От какой такой это… шашки?.. От ядра ведь… Что ты болтаешь?– всполошился Иван Ильич». – «Ядро ядром, конечно, а шашка какая-то тут тоже замешана…»

В 1853 году адъютант Корнилова мичман Григорий Железнов купил в Сухум-Кале старинную шашку дамасской стали, заплатив за неё всего 13 рублей!

«Почему же это?» – «Да так уж известно почему: головы бараньи, вот почему. Шашка, мол, это наговорная, и кто её только в сраженье наденет, тому капут! Она уж на тот свет столько отправила владельцев своих, что и не счесть, – старинной работы шашка!” – Железнов, конечно, хохотал, когда это рассказывал, а шашка оказалась такая, что любую другую, какую угодно, с одного удара пополам! А на самой и зазубринки нет… » (С.Н. Сергеев-Ценский «Севастопольская страда»).

Всё бы ничего, да только история эта не выдумана писателем, а взята с «Русского художественного листка» за 1856 год. В нём она появилась со слов одного из героев обороны Севастополя Фёдора Титова, который услышал её от своего брата Владимира, лейтенанта 40-го флотского экипажа – бывшего друга Григория Железнова , также погибшего при обороне Севастополя.

Владимир Титов – единственный, кто серьёзно отнёсся к поверью и стал уговаривать Железнова выбросить эту шашку как можно скорее. Григорий был непреклонен и только смеялся над суеверным другом.

5 ноября 1853 года пароход-фрегат «Владимир», на котором находились Корнилов с Железновым, наткнулся на турецкий пароход «Перваз-Бахри». В завязавшемся бою наступил момент, когда экипаж «Владимира» готов был пойти на абордаж. Готовясь к нападению, Железнов впервые надел на себя злополучную шашку. До абордажа дело так и не дошло, турки сдались, но шальная картечь сразила Железнова наповал. Вот как описал это сам Корнилов в письме к своей жене:

«Нам они вреда не сделали в отношении к пароходу, но одна сумасшедшая картечь убила наповал нашего достойного Железнова, так что взятие парохода, доставшегося с такого отчаянного бою, не принесло мне никакого удовольствия, а напротив, на всяком шагу напоминает, что флот наш лишился офицера, много, много ему обещавшего, а я помощника и друга, каких встречаем только раз в жизни. И надо же было выбрать его, когда убитых всего он да ещё матрос и раненых трое». Подтверждает это и одна из надписей на стене Владимирского собора на центральном холме Севастополя: «5 ноября. Въ бою при взятiи пароходомъ-фрегатомъ «Владимiръ» близ Пендераклiи турецкаго парохода «Первазъ-Бахри» убиты адъютантъ лейт. Григорiй Железновъ и 1 матросъ, ранены 3 нижнихъ чина».

Корнилов был сильно опечален гибелью своего адъютанта и на память о нём решил оставить ту самую шашку. Адмирал также считал суеверие предрассудком и даже думать не хотел о какой-либо роли поверья в смерти Железнова. Память-памятью – взять бы ему да повесить эту шашку на стену, ведь она адмиралу даже по уставу не положена, так нет же…

«Корнилову говорили, конечно: «Смотрите, ведь шашка-то, говорят, какая-то наговорная, да и по лейтенанту Железнову судя, что-то такое есть, в самом деле… Побереглись бы, ваше превосходительство!» Но Корнилов разве такой был, чтобы обращать на это внимание? Он только: «Пустяки, говорит, ерунда и суеверие бабье!» И как раз пятого октября, когда бомбардировка открылась и к штурму готовились, шашку эту на себя и надел, а раньше ни разу не надевал. Штурм, союзники врываются в Севастополь, на улицах свалка, сеча, – вот тут-то шашке этой и будет работа! А шашка кавказская довела его до Малахова и под ядро!.. Главное ведь, что и сама только и жила: пополам её ядро перехватило прежде, чем ногу Корнилова оторвать…» (С.Н. Сергеев-Ценский «Севастопольская страда»).

Вот как тут не предположить, что шашку, забытую до этого на несколько месяцев, он специально надел в тот день, чтоб испытать судьбу!

Однако на этом история шашки не заканчивается. Есть версия, что в музее хранится совсем другой клинок, а настоящий, после гибели адмирала попал в чьи-то руки и неизвестно, где находится сейчас…

Шесть часов умирал Корнилов. Периодически теряя сознание, он держался из последних сил, но, ни тени сожаления не было на его лице. «Отстаивайте же Севастополь» , говорил он офицерам, нёсшим его на руках. «Скажите моим сыновьям , – просил он священника, – чтобы они верно служили царю и отечеству ». Когда Истомин попытался обнадёжить его, мол, поправишься ещё, адмирал сказал с улыбкой: «Нет, нет – туда, где Михаил Петрович », имея в виду покойного Лазарева.

«Благословите, Владимир Алексеевич» , – попросил его Истомин со слезами на глазах. Корнилов исполнил просьбу, а Истомин не сдержался, зарыдал и припал к его изголовью. Затем он поднялся, закрыл лицо руками и выбежал из госпиталя.

Когда его несли на отпевание в Михайловскую церковь, встречные спрашивали:

– Кого несут?

– Корнилова.

В ответ раздавались то сдавленный стон, то безудержное рыдание. Раненые забывали про свою боль, опускаясь на колени перед телом любимого адмирала. Того, кто своим появлением поднимал боевой дух солдат и матросов, кого они всегда встречали дружным и радостным «ура!», больше нет. А вместе с его уходом угасала и надежда на победу в этой войне…

Узнав о гибели Владимира Алексеевича, император писал Меньшикову:

«Славная смерть нашего любезного, почтенного Корнилова меня глубоко огорчила. Мир праху его. Вели положить рядом с незабвенным Лазаревым. Когда доживём до спокойных времён, поставим памятник на месте, где убит, и бастион называть по нём» .

Николай I назначил вдове Корнилова Елизавете Васильевне 5000 рублей серебром сверх пенсиона, который полагался ей из инвалидного комитета, а также приказал выдать 20000 из государственного казначейства для уплаты частных долгов покойного, определить сыновей Корнилова в пажи и выкупить его имения. В своём обращении на имя вдовы император отметил: «Я не могу более почтить покойного, как повторить его слова: «Я счастлив, что умираю за Отечество ».

Хоронили Владимира Алексеевича на следующий день – 6 (18) октября около шести вечера. Вот как описал похороны бывший флаг-офицер Корнилова капитан-лейтенант Жандр :

«Погребальное шествие тронулось по Екатерининской улице, мимо Петропавловской церкви. Множество офицеров с непокрытыми головами шли безмолвно за гробом, уносившим столько блестящих надежд… Картина была мрачная: среди тяжелого грохота пушек, треска разрывавшихся бомб и свиста ядер неслышно двигались два батальона и четыре полевых орудия; темнота ночи, быстро сменившая сумерки, освещалась пламенем факелов и огненными полётами бомб; горе написано было на всех лицах» .

Корнилов был погребен в склепе ещё недостроенного тогда собора Святого Владимира, рядом со своим учителем адмиралом Лазаревым. По приказу Нахимова, назначенного ранее на случай отсутствия Корнилова главнокомандующим флотом и морскими батальонами, на месте смертельного ранения Владимира Алексеевича юнга Дмитрий Бобырь и его товарищи выложили крест из вражеских ядер. Этот крест стал самым первым памятником прославленному адмиралу. Спустя несколько дней, по указу императора Николая I, бастион Малахова кургана стали именовать Корниловским.

Перед уходом из Севастополя англо-французские мародёры надругались над прахом русских адмиралов. Они вскрыли склеп, разбили крышки гробов, сорвали золотые эполеты с адмиральских мундиров. Об этом свидетельствует «Акт о глумлении англо-французских захватчиков над могилами русских адмиралов М. П. Лазарева, В. А. Корнилова, П. С. Нахимова, В. И. Истомина», датированный 23 апреля 1858 года. В 1931 году помещение, возведённого к тому времени над адмиральским склепом, собора было отдано под авиамоторные мастерские Осоавиахима. Склеп был вновь осквернён и засыпан мусором и землёй.

5 октября 1895-го года на Малаховом кургане был сооружён памятник Корнилову: на побитом ядрами постаменте, изображающем фрагмент укреплений бастиона, – фигура смертельно раненного адмирала. Изображён тот самый момент, когда он, собрав остаток сил, превозмогая нестерпимую боль, сказал свои заветные слова, ставшие священными для многих поколений: «Отстаивайте же Севастополь!»

Авторы монумента – генерал-лейтенант от кавалерии барон Александр Бильдерлинг и архитектор, академик Императорской Академии художеств Иван Шрёдер , участник обороны Севастополя. На передней части памятника начертаны последние слова Корнилова, сзади перечислены корабли, бывшие под его командованием и сражения, в которых участвовал адмирал. Рядом с постаментом – матрос Кошка с ядром в руках, готовый зарядить пушку.

Во время Великой Отечественной войны монумент был разрушен гитлеровцами. Бронзовую часть они вывезли в Германию, а постамент и цоколь были взорваны, осталась лишь груда камней. Восстановлен был памятник спустя 50 лет – в 1983 году, к 200-летию основания Севастополя.

В начале 90-х обратили внимание и на склеп во Владимирском соборе. Его расчистили, отремонтировали, а в 1992 году торжественно перезахоронили, наконец, останки знаменитых адмиралов.

Имя Корнилова – одно из самых значимых в истории Севастополя и всей России. Это наша история, наша боль и слава. Это имя, на примере которого выросло не одно поколение, которое, хочется верить, и в будущем будет служить воспитанию патриотизма.

Вице-адмирал русского флота (1852), генерал-адъютант (1852), герой Севастопольской обороны 1854-1855 годов.

В 1821-1823 годах В. А. Корнилов учился в Морском кадетском корпусе в , был выпущен из корпуса с чином мичмана и назначен во 2-й флотский экипаж Балтийского флота. Весной 1827 года капитан 1-го ранга включил его в команду линейного корабля «Азов», направлявшегося в Средиземное море.

8 (20) октября 1827 года в Наваринском сражении мичман Корнилов отличился, командуя тремя орудиями нижнего дека. Он был награжден орденом Святой Анны 4-й степени, французским орденом Святого Людовика, английским орденом Бани и греческим орденом Святого Спасителя. В 1828 году В. А. Корнилов был произведен в лейтенанты. До 1830 года он служил на «Азове» в Средиземном море, по возвращении на родину получил орден Святой Анны 3-й степени.

В 1830 году лейтенант Корнилов был назначен на строившийся тендер «Лебедь», на котором провел две кампании на Балтике. В январе 1833 году по просьбе вице-адмирала В. А. Корнилов был переведен на Черноморский флот. Уже весной этого года на корабле «Память Евстафия», будучи офицером для особых поручений при командующем эскадрой , он принял участие в действиях российского флота по оказанию военной помощи Турции в войне с Египтом, за что был награжден орденом Святого Владимира 3-й степени и турецким золотым знаком отличия.

В 1834 году В. А. Корнилов стал командиром брига «Фемистокл», который был направлен в Константинополь в распоряжение русской миссии в Турции. Весной 1835 года В. А. Корнилов получил звание капитан-лейтенанта и вскоре принял командование корветом «Орест», а еще через два года - фрегатом «Флора». В январе 1838 года В. А. Корнилов был назначен командиром строящегося линейного корабля «Двенадцать Апостолов».

В. А. Корнилов разработал и издал ряд приказов, распоряжений и инструкций, касающихся всех сторон организации службы на корабле. Предложенный им распорядок службы был признан образцовым и введен на всех кораблях Черноморского флота.

В 1838 году В. А. Корнилов участвовал в высадке десанта на Кавказском побережье, за отличие при занятии местечка на абхазском берегу был произведен в капитаны 2-го ранга. В 1839 году он участвовал в высадке десанта у устья рек Субаши и Шахе, был награжден орденом Святой Анны 2-й степени, в 1840 году - в боевых действиях в районе и Псезуапсе (ныне Лазаревское). В этих плаваниях и походах отрабатывалось взаимодействие флота с сухопутными войсками, которое успешно использовалось в дни обороны Севастополя в 1854-1855 годах.

В 1842-1845 годах В. А. Корнилов находился в практических плаваниях на линейном корабле «Двенадцать Апостолов». За отличную службу в сентябре 1845 года он был удостоен ордена Святого Владимира 3-й степени.

В 1846 году В. А. Корнилов был командирован в Англию для заказа и наблюдения за постройкой пароходо-фрегата «Владимир», на котором в 1848 году возвратился в . 6 декабря 1848 года он был произведен в контр-адмиралы с оставлением в Черноморском флоте для исполнения особых поручений Главного командира Черноморского флота и портов.

В 1850 году В. А. Корнилов был утвержден в должности начальника штаба Черноморского флота. На этом посту он развил бурную деятельность: проводил практические учения отрядов кораблей, постоянные инспекторские смотры кораблей и портов, создал школу юнг Черноморского флота, разработал проект Морского устава.

После смерти адмирала в 1851 году В. А. Корнилов фактически стал командующим Черноморским флотом. Он был включен в императорскую свиту, вместе с принимал смотры флотов. В октябре 1852 года В. А. Корнилов был произведен в чин вице-адмирала с назначением генерал-адъютантом императора.

В феврале 1853 года В. А. Корнилов совершил переход из Одессы в Константинополь в свите чрезвычайного посла князя А. С. Меншикова, на пароходе «Бессарабия» плавал в греческие воды для осмотра судов, находившихся на стоянке в иностранных портах.

В начале Крымской войны 1853-1856 годов, командуя отрядом паровых кораблей, В. А. Корнилов принял участие в Синопском сражении. Его вклад в победу был отмечен орденом Святого Владимира 2-й степени и переименованием плененного турецкого парохода «Перваз-Бахри» в «Корнилов».

В 1854 году, с началом обороны Севастополя, В. А. Корнилову было доверено заведовать укреплениями северной части города, а затем практическое руководство всем гарнизоном (он стал начальником штаба войск, расположенных в городе). Честь создания глубокоэшелонированной оборонительной линии, состоящей из семи бастионов, вооруженной 610 орудиями, с личным составом гарнизона, распределенным по дистанциям, принадлежит В. А. Корнилову.

В.А.Корнилов был смертельно ранен на Малаховом кургане 5 (17) октября 1854 года, во время отражения 1-й бомбардировки Севастополя. Скончался в тот же день. Он был похоронен в адмиральской усыпальнице Морского собора Святого Владимира в Севастополе.